На это у меня ушло не меньше пары часов, может, и больше — я давно потерял счёт времени, а часов в убежище не было.

Периодически я делал несколько глотков из графина, и чем меньше напитка оставалось, тем сильнее ощущался привкус тухлятины. Потом снова брался за удары и снова пил синее пойло.

Рубашка насквозь промокла, и пришлось её снять. Заодно я стянул ещё и туфли с носками, оставшись босиком. Перебинтованная правая рука мне почти не мешала, я уже успел о ней забыть. После такой чудовищной боли в бедре я бы вряд ли заметил слабое нытье где-то ещё.

Как и хотела Сильвер, с меня градом лился пот, а я всё продолжал отрабатывать удары, теперь уже на самом крупном набивном мешке-цилиндре, только не кулаками, а ногами. Всё колотил и колотил, пил синий отвар и снова колотил… до изнеможения, до безумного остервенения, пока от усталости меня не начало качать.

Я навалился на канаты ринга, прикрыл глаза, отдохнул немного и выровнял дыхание. Отвар в графине закончился, а пот всё сочился из меня, стекал по лицу крупными каплями, жёг губы и глаза.

Я вытер лоб ладонью и заставил себя выпрямиться.

Оглядел зал.

Но на этот раз к ударам я не вернулся. У меня возникла другая идея, странная, не знаю, откуда вдруг она взялась. Я прошёл к ящикам с оружием, открыл тот, где хранились револьверы, и взял первый попавшийся. Захватив коробку с патронами, я отправился в гостиную, уселся в кресло у журнального столика, на котором до сих пор стояла баночка с зеркальной жидкостью, и откупорил крышку на баночке. Вгляделся в зеркальную поверхность, невольно вспоминая, как сидел напротив Бартоло в «Красном Капкане» и смотрел в ладонь Софи.

Выдохнув и закусив губу, я высыпал на стол пять пуль из коробки и приготовил револьвер к зарядке. Потом взял первый патрон, обмакнул его в зеркальную жидкость и вставил в канал барабана. То же самое я проделал с остальными четырьмя патронами.

— Ты чего делаешь? — услышал я сбоку сонный голос Хиннигана.

— А ты не видишь? — вопросом на вопрос ответил я, не глядя на него.

— В пять утра? — Хинниган шумно и протяжно зевнул.

Я отложил револьвер на стол и взглянул на помятого после сна Хиннигана.

— С чего ты взял, что сейчас пять утра?

Тот пожал плечами.

— Я всегда просыпаюсь в пять утра, срабатывает мой внутренний будильник. Потом я иду завтракать, но чую, здесь меня никто не накормит.

Я усмехнулся.

— Угадал. Тут самообслуживание.

Вздохнув, Хиннган протёр глаза и отправился на кухню, оттуда донеслось шуршание пакетов и коробок, следом — невнятное бормотанье. И пока Хинниган выискивал съестное, я решил отправиться в ванную, чтобы смыть с себя пот ночной тренировки, сменить бинты на руке и переодеться в свежую рубашку.