Я миновал проломленный дверной проём, прошёл коридор и по широкой лестнице начал спускаться вниз, в холл. Вокруг царила тишина. Ни голосов, ни звуков, будто всё вокруг вымерло.

В холле я наткнулся на растерзанное тело юноши-камердинера. Его бордовая ливрея была разодрана в клочья, гранитные плиты пола пестрели разводами, сгустками и пятнами крови.

Я проследовал дальше, распахнул ногой двустворчатую дверь и медленно спустился с крыльца на отсыпанную белым гравием дорожку, ведущую через аллею с кипарисами и фонтанами. Идти надо было далеко, и я шёл… шёл, как заведённый.

Утреннее солнце светило ярко, как и прежде, на небе не было ни облачка.

Прекрасный день…

Только с каждой секундой мёртвая Сильвер становилась всё более тяжёлой.

Я приостановился, чуть поменял положение рук, удобнее перехватывая тело, и пошёл дальше. Ни гвардейцев, ни полицейских, ни военных агентов на территории резиденции Орриванов я не увидел, только брошенные впопыхах временные заграждения, где раньше располагались кордоны.

Минут через пятнадцать я миновал аллею и вышел к въездным воротам. Те стояли распахнутыми.

Улицы города встретили меня мёртвой пустотой. Брошенные автокэбы, разбитые окна первых этажей, раскуроченная уличная мебель и трупы… изуродованные, частично обглоданные… мужчины, женщины, дети… те, кто не успел спрятаться, потому что не ждал нападения.

Я слышал, как кто-то стонет по закоулкам, слышал хруст и чавканье, слышал плачь, визг, рычанье, треск и скрежет, видел дым и огонь, охвативший несколько зданий, видел заляпанные кровью стены, столбы и тротуары… и продолжал идти.

Пройдя ещё метров сто, я остановился.

Оглядел посеревшее лицо Сильвер, её бескровные губы, растрёпанные чёрные волосы, безжизненные лисьи глаза, потом оглядел такие же безжизненные дома вокруг и сказал негромко.

— Асура вайу.

Пространство раздробилось, расслоилось, размножилось, вбирая в себя все цвета красного, от бледно-розового до бордового, почти чёрного. С каждой секундой мой щитовой эрг обрастал всё новыми слоями, рос и ширился, охватывая улицу.

На высвобожденное кодо харпаги среагировали почти сразу.

За стеной красных всполохов я заметил, что с крыш и подворотен, из разбитых окон и раскуроченных дверей выползают десятки жаждущих энергии тварей.

Я снова сделал шаг, хотя ног почти не чувствовал, равно как и не ощущал ни боли, ни усталости, ни горя, ни паники.

Во мне осталась только цель.

Я направился вдоль улицы, двигая вместе с собой кроваво-красную мерцающую сферу. Харпаги плелись следом, жадно присасываясь к моему кодо, и чем дальше я шёл, тем больше их становилось.