Одновременно с этим за каждый стол десятым участником присел крупье — раздающий карты и контролирующий ход игры. Как и остальной обслуживающий персонал яхты тоже неасапиант, с красным неоном логотипа в глазах, который светился в тон его бордовой бабочке.

Напротив меня за столом, кстати, устроился Бастиан фон Валленштайн. Поймав мой взгляд, герцог Мекленбург-Штатгард поприветствовал меня сдержанным кивком. Да и вообще прямой потомок легендарной княжны Фредерики сохранял благожелательное спокойствие, оглядывая остальных финалистов.

Крупье в этот момент произнес что-то на французском, в котором я до сей поры слаб. Но знать язык не было нужды — мы в покере, тут ничего лишнего не говорится. И так понятно, что озвучивал крупье то, что сейчас по старшей карте будет определяться место дилера — самое выгодное в раунде.

Смысла в этом правда не было, потому что девы-организаторы из ядовитого плюща устами Клаудии попросили всех в первом этапе игры идти ва-банк даже не глядя на свои карты. Хотя может и найдется бунтарь, подумал я, оглядываясь по сторонам скучающим взглядом.

Крупье между тем идеально выверенными движениями вскрыл и перемешал колоду, после чего повел по столу, с хирургической точностью отмеряя девять карт. Которые он перевернул также идеально слитным жестом — уверен, если замерить между разложенными картами расстояние, оно окажется одинаковым до миллиметров.

Между тем место дилера по старшей карте было определено, и крупье с тихим шелестом раскидал картонки карт. Я сначала не понял, что меня озадачило; но буквально пара секунд, и стало ясно: в полной тишине зала девять неасапиантов-крупье раздавали карты абсолютно синхронно, что придавало тихому шелесту карт звуковой объем.

Ведущий игру крупье, не отходя от буквы правил, жестом обратился к фон Валленштайну, которому по жребию первому полагалось войти в игру первому, начиная торговлю.

— Ich setze alle meine Chips und hoffe auf Glück, — с некоторой долей насмешки над пафосом мероприятия заявил Бастиан, и сделал легкий жест пальцами, словно отталкивая от себя фишки.

Только после того, фон Валленштайн «пошел на все фишки с надеждой на удачу» — знание немецкого позволило мне перевести сказанное, он глянул свои карты. И, не удержавшись, едва-едва улыбнулся и осмотрел всех присутствующих с некоторой долей превосходства сильной позиции.

Остальные, в том числе и я, молчаливо поддержали ставку на все, и в центре стола вскоре оказалось фишек на четыреста пятьдесят тысяч франков. Крупье опять произнес что-то на французском. Снова слов я не понял, но опять по смыслу все ясно — неасапиант озвучил просьбу открыть карты.