Обнажённая девушка, ещё недавно бывшая мужчиной, неуклюже заворочалась на грязных камнях мостовой — от долгого пребывания в неподвижности конечности вора затекли, и судорожные движения его нового тела больше походили на кривляние марионетки. Но вот вору удалось наконец-то оторваться от земли, встать на колени, помогая себе подняться дрожащими руками, и Метаморфоза уже протянула к ошейнику свою руку, чтобы закрепить на нём тонкую стальную цепь, как вдруг от выходящего на улицу фасада близлежащего дома, утопающего в ночном мраке, отделились две тени — мужская и женская. Постояв там немного и убедившись, что девушка их заметила, одна из покрытых мраком фигур сдвинулась, и мягкий женский голос произнёс:

— Не стоит этого делать, дочка, ни к чему хорошему твой поступок не приведёт.

— Но почему, мама? — в недоумении воскликнула девушка, безошибочно опознав незнакомку, — я лишь хотела вернуть этому человеку то, что сам он хотел сделать со мной! Если бы сейчас на моём месте оказалась обычная девушка — участь рабыни в борделе досталась бы именно ей!

— Ненависть рождает только ненависть, дочка…

— К тому же ты сама подставилась, — вступил в разговор находящийся рядом с матерью девушки мужчина, — ведь если бы не ты, этот человек просто прошёл бы мимо и никому сегодня не причинил бы вреда.

— А завтра? А послезавтра? Папа, неужели вы с мамой наивно полагаете, что этот человек настолько белый и пушистый?

— Нет, дочка, душа этого человека черна от совершённых им убийств, но почему ты решила, что имеешь право его за это карать? Ты стала слишком жестокой, дочка. Знаешь, как тебя прозвали в народе, и какой аватарой наделили?

— Метаморфозой! Богиней смерти…

— Верно, Метаморфозой, богиней смерти, разрушения и ненависти.

— Ну и пусть! Зато я занимаюсь полезным делом — избавляю этот мир от подонков и насильников!

— Ты ошибаешься, дочка. Ты вовсе не делаешь мир чище, а лишь плодишь в нём злобу, насилие и жестокость. На каждого уничтоженного тобою подонка приходят двое, трое, и в этом исключительно твоя вина.

— Неправда! Я этому не верю!

— А зря… Демиургу этого мира надо верить. Весь этот мир для меня — как открытая книга. Вот скажи мне, дочка, что бы ты сделала с этим человеком после того, как превратила бы его в женщину?

— В девушку, папа! Прекрасную, невинную девушку! А после метаморфозы я поместила бы его… её в бордель, как и всех остальных! И с ней проделали бы то же самое, что и с остальными! Пусть он на себе почувствует, каково это — сдохнуть от того, что тебя день за днём жестоко насилуют сотни похотливых мужиков, раздирая своими погаными членами все внутренности! Ведь именно эту участь он пророчил в своих мыслях мне!