— Зато мой вернулся, — перебил его Сирх.

Голос преподобного звучал все так же странно. Граису даже показалось, что он улавливает в нем признаки с трудом сдерживаемых рыданий.

— И что за вести он тебе принес? — спросил Граис, еще не догадываясь, о каком именно посыльном говорит Сирх.

— Разные…

Правая рука Сирха приподнялась и чуть сдвинулась назад, в сторону Граиса. Между указательным и средним пальцами был зажат сложенный вдвое лист серой бумаги.

— Возьми, — велел Граису Сирх.

Граис сделал шаг вперед и, взяв из руки Сирха бумагу, развернул ее.

Это был ответ Килоса на письмо преподобного. Очень кратко юноша сообщал отцу, что с ним все в порядке. В самом конце письма три раза было написано слово «да» и дважды — «нет».

— Откуда это письмо? — удивленно спросил Граис.

Ксенос был недоволен и одновременно не мог взять в толк, с чего это вдруг Бурдюк доставил послание прямо к Сирху, не показав прежде ему.

— Его принес мой верный буссарец, — все так же медленно и глухо произнес Сирх.

— А что означает «да»-«да»-«да»-«нет»-«нет»?

— Чтобы быть уверенным, что Килоса не заставили написать письмо заранее, я задал ему пять вопросов, ответить правильно на которые не мог бы никто, кроме него, и попросил ответить на них в том же порядке. Теперь я уверен, что Килос написал письмо после того, как прочел мое.

— Значит, у тебя больше не осталось сомнений?

— Ни малейших!

Сирх резким движением поднялся из кресла. Граис с удивлением увидел, что на преподобном одет простой серый балахон, который носят странствующие проповедники, с капюшоном, накинутым на голову и закрывающим верхнюю половину лица.

Сирх повернулся к Граису. Губы его, плотно сжатые, были похожи на старый шрам, пересекающий лицо.

— И вот что мне еще передали вместе с письмом!

Сирх рывком сдернул со стола черный платок.

— Великий Поднебесный!.. — только и успел произнести Граис, прежде чем у него перехватило дыхание.