– Идем, – прошептала ему Елена. – Здесь мы больше ничего не можем сделать.
Они вернулись в хавели семьи аль-Мадхи, пройдя мимо шокированных детей и женщин. Слов утешения ни Елена, ни Лоренцо найти не могли, так что они направились в ближайшую солланскую церковь, крохотное святилище у стен дворца. Друи куда-то отлучился, и внутри было пусто. Елена отвела назад капюшон. Лицо Лоренцо было бледным, несмотря на загар. Он слегка пошатывался и держался за нее. Через некоторое время рыцарь вновь смог стоять твердо, но Елена по-прежнему ощущала его дрожь.
– Теперь ты видишь, чему мы противостоим, – прошептала она.
Он обнял ее так сильно, что ей стало почти больно, а затем упал на колени перед алтарем и начал возносить беззвучные, но пламенные молитвы.
Елена осталась стоять.
Помолившись, Лоренцо встал на ноги. Он все еще дрожал, однако теперь эта дрожь была другой; пережитый страх обернулся потребностью в утешении. Елене такая реакция была знакома – она сама ощущала подобное во времена Мятежа. Тем не менее она отступила.
– Идем, Лори: мы должны доложить об этом Сэре.
Лицо рыцаря было полным печали.
– Элла, – прошептал он. – Прошу. Я просто хочу тебя обнять.
– Не здесь, – ответила она. – И не сейчас. Это священное место.
Лоренцо протянул к ней руку, однако инстинкт взял над Еленой верх, и ее гностическая сила со свистом отшвырнула его прочь. Врезавшись в церковные скамьи, рыцарь проломил весом своей брони одну из них и неуклюже распластался среди деревянных обломков.
– Вот дерьмо! Лоренцо, мне так жаль… – она поспешила к нему.
Лоренцо сел. На его лице читались одновременно тревога и злость.
–
– Мне правда жаль!
Она протянула ему руку.
Елена явно задела гордость темпераментного римонца, но он, сжав зубы, принял ее руку и встал на ноги. Затем он отпустил ее и осторожно поднял обе свои руки вверх.
– Видишь? Я тебя не касаюсь.