Он улыбнулся. Я бы использовал руну призыва.

Подойдя к бюсту, юноша стал внимательно его осматривать, пока наконец не нашел крохотный символ, начертанный на постаменте. Он показал его остальным.

– Смотрите, руна призыва.

– Да? – Рамон пристально посмотрел на Аларона. – И что?

– Помнишь, как они работают?

Рамон нахмурился:

– Разумеется: ты касаешься руны, думаешь о предмете и призываешь его. Мы учились применять их в коллегии. Правда, у нас это получалось не очень хорошо, – добавил он многозначительно.

Аларон скорчил гримасу:

– Единственный, кто может ее использовать, – сам заклинатель. Но ты можешь обойти это, вложив в заклинание собственную личность. Мы так делали во время учебы.

Однажды.

– Думаешь, ты сможешь обойти заклинание чистокровного мага? – спросил Рамон. – У тебя нет ни шанса. К тому же она, вероятно, еще и защищена оберегом.

Аларон присмотрелся к маленькому символу. Вероятно, Рамон прав насчет оберега. Если так, то это, скорее всего, оберег, срабатывающий от прикосновения – такой, который ты даже не увидишь прежде, чем он начнет действовать.

– Мы знали, что нам рано или поздно придется иметь дело с оберегом-другим, – прошептал юноша и, прежде чем остальные успели среагировать, а он сам – как следует подумать, опустил окутанную гностическим светом руку на символ, прочтя руну оков.

Если оно там, то это… Вот дерьмо!

Глаза бюста открылись и уставились на него. Аларон почувствовал в своем черепе укол гнозиса и ощутил, как кто-то чужой вцепился в его разум. Его тело напряглось, а сердце начало бешено колотиться.