– Присоединяйтесь к нашей праведной борьбе за избавление мира от захватчиков, Ваше Величество. Нет сомнений, что вся кровь, текущая в ваших жилах, требует мести, ведь вы – римонка, представительница единственного народа на Юросе, не преклонившего колени перед рондийским императором; а еще вы – джхафийка, так что вам довелось ощутить тяжесть сапога завоевателя прямо здесь, в Явоне. Вы почувствовали на себе бич магов. Душой вы уже с нами, королева-регентша. Так позвольте и своему телу присоединиться к борьбе во имя общей цели.

Фарук развернул белое знамя шихада с полумесяцем и звездой вверху, обрамленными четырьмя саблями, которые символизировали все стороны света. По центру полотнища были вышиты замок и надпись «Гебусалим» – цель шихада.

– Лакхийцы с нами; все жители Антиопии восстанут как один. Не лишайте же джхафийцев их места в этом священном братстве.

Елена наблюдала за происходящим из скрытого алькова, чтобы не спровоцировать эмиссаров своим присутствием. Впрочем, она в любом случае не хотела находиться там, ибо чувствовала себя отстраненной от решения этого вопроса. По окончании их последней встречи она сказала Сэре, что ее план был коварным, вероломным и разрушительным, но девушка теперь считала себя выше критики со стороны своей телохранительницы. «Ты – чужеземка и не предложила никакого иного решения, – заявила она. Ее голос был резким и пренебрежительным. – Ты никак не поддержала меня, начав вместо этого рассказывать страшные истории о могуществе своих людей. Возможно, тебе было бы лучше среди них».

Она метнулась прочь из зала и с тех пор говорила с Еленой лишь для того, чтобы отдать ей прямой приказ.

Лишиться расположения Сэры было ужасно. Вдобавок рядом не было Лоренцо, поэтому Елена чувствовала себя в изоляции. Она боялась. Борса была занята с Тимори, готовя мальчика к его церемониальной роли на встрече с посланниками. Утешала Елену лишь компания Тариты.

Если бы только все это не казалось настолько самоубийственным. Она помнила о том, сколь опустошительными могут быть удары боевых магов: тела, сожженные до неузнаваемости; раздувшиеся лица людей, утонувших на суше; трупы, разорванные на части наполненными ужасающей силой конструктами. На что вообще мог надеяться Явон, даже если Сэра продаст свою душу, чтобы заручиться помощью харкунцев?

Наконец кешийцы закончили свое обращение поистине хореографическим финалом: Фарук опустился на одно колено, держа знамя шихада, пока говорящий с Богом сжимал священную книгу амтехцев в правой руке, воздев указательный палец левой к небесам. Елена, как и все придворные, затаила дыхание; их взгляды были устремлены к восемнадцатилетней девушке, державшей в своих юных руках судьбу их края.