— Мы можем доложить о вас кому-нибудь из его помощников, полковник, — сказал сержант. — Больше мы ничего не можем. Но пока мы ждем, можно ли взять у вас автограф? Мой сын…

Дон глубоко вздохнул и сказал:

— Он наверняка изорвет его еще до конца недели.

— Нет, полковник. Он будет его беречь, как реликвию до конца жизни.

Все оказалось не так уж сложно, как думал Матерс. Менее, чем через полчаса, он уже сидел в кабинете у президента. Сколько времени прошло с тех пор, как этот человек награждал его орденом? Неужели меньше года?

Он рассказал все полностью, нисколько не стараясь щадить себя. В конце разговора он встал и положил перед президентом лист бумаги, потом снова сел.

— Всю Корпорацию я передаю правительству…

В течение последнего часа черное лицо Президента не раз выражало изумление. Он проговорил:

— Одну минуту, полковник. Моя администрация не поддерживает государственную собственность на промышленные предприятия.

— Я знаю. Когда государство управляет промышленностью, то только мешает. Тогда возникает вопрос: кто управляет государством? Но мы не обсуждаем сейчас вопросы политической экономии, господин президент. Вы не дали мне закончить. Я передаю это в руки государства, чтобы распутать клубок проблем и, хотя бы, дать возможность использовать радиоактивное сырье. Здесь над многим предстоит поработать. Демминг и Ростофф, мягко говоря, многое запутали и усложнили. Кроме того, есть еще люди, вовлеченные, так сказать, в это же дело. Нужно возместить убытки изыскателям и мелким добытчикам, согнанным со своих участков, организовать доплаты шахтерам и другим рабочим, которых заставили во имя патриотизма согласиться на минимальную оплату. — Матерс сокрушенно пожал плечами. — В довершение ко всему, уран, который для этих людей — все, станет ненужным, когда будет решена проблема ядерного синтеза.

— Да, — Президент глубоко вздохнул. — Так вы говорите, что Ростофф мертв?

— Да, я убил его. А Демминг окончательно свихнулся. По-моему, у него всегда были сдвиги, а перспектива потерять такое огромное состояние довершила дело.

— А как насчет вас, полковник Матерс? — спросил Квейм Кумаси.

Дон глубоко вздохнул:

— Я считаю, что после военного или гражданского суда я…

— Вы забыли, — мягко перебил президент, — что вы награждены Галактическим орденом Почета, кавалер которого не может поступать неправильно.

Дон Матерс удивленно посмотрел на него. Президент проговорил с немного грустной улыбкой:

— Во имя идеалов человечества вряд ли стоит потрясать основы, признав, что величайший символ героизма оказался ложным. Никакого суда не будет, и вы сохраните награду, полковник.