– Я бы назвал их ошибкой.

– Переродки? – продолжал допытываться Кориолан.

– Отчасти. Там и переродки, и их потомство, – уточнил майор. – После войны Капитолий выпустил соек-говорунов на волю, чтобы вымерли сами по себе – ведь все они были самцами. Однако те положили глаз на местных соек-пересмешниц, и самки ответили им взаимностью. И вот теперь нам приходится иметь дело с этими уродами! Через несколько лет говоруны перемрут, и мы увидим, способно ли их потомство к размножению.

Кориолану вовсе не хотелось провести следующие двадцать лет, слушая серенады о местных казнях. Пожалуй, став офицером, он организует охоту и очистит леса от этих тварей. Хотя к чему столько ждать? Ведь можно подключить новобранцев, которым нужно практиковаться в стрельбе! Ясное дело, птицы никому не нравятся. При мысли об этом Кориолану полегчало. Он повернулся к Сеяну, чтобы поделиться своим замыслом, но тот сидел с таким же мрачным лицом, как и во время Игр в Капитолии.

– Что с тобой?

Грузовик тронулся, однако Сеян продолжал смотреть на лес.

– Похоже, я принял необдуманное решение.

– Ты о чем? – не понял Кориолан.

Сеян лишь покачал головой.

Вернувшись на базу, солдаты сдали автоматы и с удивлением узнали, что свободны до самого ужина. Едва они переоделись, Сеян пробормотал что-то о письме «ма» и исчез. Кориолан обнаружил письмо, которое принес ему один из соседей по комнате. Он сразу узнал тонкий, неразборчивый почерк Плюриба Белла и вскарабкался на верхнюю койку, чтобы спокойно прочесть. По большей части там говорилось о том же, что и в письме Тигрис: Плюриб готов помочь Сноу как с продажей вещей, так и с временным жильем, пока их ситуация не прояснится. Однако один абзац буквально бросился Кориолану в глаза.

Мне очень жаль, что для тебя все так обернулось. Наказание Каски Хайботтома выглядело чрезмерно строгим, и я стал гадать, с чего бы это. Я ведь уже рассказывал, что в Университете он с твоим отцом были не разлей вода. Ближе к концу учебы между ними произошла какая-то размолвка. Очень, кстати, для них нетипично. Каска рвал и метал, кричал, что напился и придумал это шутки ради. Твой отец заявил, что ему следует быть благодарным. Что он сделал ему большое одолжение. Твой отец ушел, а Каска остался пить до самого закрытия. Я спросил, что случилось, и он сказал только одно: «Как мотыльки на огонь». Здорово он тогда напился. Полагаю, в конце концов они помирились, хотя, может, и нет. Вскоре оба закончили учебу, устроились на работу, и больше я их не видел. Люди постоянно то сходятся, то расходятся.