– Если вы хотели изменить мир, вам следовало победить.

Даже молчание имело различные оттенки. Упрямый отказ говорить. Остолбенелая неспособность осознать происходящее. Трясущийся, заикающийся, сжимающий горло страх.

– Стеван дан Барезин, вы признаны виновным в государственной измене и открытом мятеже против короны и приговорены к смертной казни. Хотите ли вы что-нибудь сказать?

– Да, хочу! – каркнул Барезин, колыхнув брылами и в упор глядя на Лео. – Это Лео дан Брок привел нас к этому! Он главный зачинщик! Он главный злоумышленник! Это ты довел нас до этого, проклятый идиот!

Были десятки других людей, которые довели их до этого. Сотни! Ишер (которого, кстати, нигде не было видно) заронил в почву семена. Хайген и сам Барезин радостно кинулись поливать всходы. Савин и Стур помогали ухаживать за посевами. Даже Рикке и ломатели, не выполнившие данных ими обещаний, приложили руку к взращиванию этого урожая висельников.

Но у Лео не оставалось сил защищаться. У него не оставалось сил даже поднять голову. Конечно же, без него все это никогда бы не произошло. Так почему бы не взять всю вину на себя? Долго нести ее не придется.

– Ваше величество! Я взываю к вашему милосердию! – Барезин почти всхлипывал. – Это все Брок!

– Проклятый трус! – рявкнул на него Мустред из конца цепочки.

Как бы там ни было, его рыдания не вызвали у его величества ничего, кроме презрения.

– Наденьте на него капюшон! – отрывисто приказал он.

Барезин завизжал, когда капюшон опустился на его голову, но на его горле тут же затянулась петля.

Теперь Лео понял, что его отец ошибался. После битвы – вот когда человек узнает, кто он на самом деле.

Он не был героем, ни сейчас, ни когда-либо. Он был глупцом. Огромной раздувшейся башней тщеславия. Тщеславия, приведшего к гибели его друзей, его союзников и сотни тех, кто за ним последовал. А теперь оно привело к гибели и его самого. На какое-то мгновение ему пришло в голову, что возможно, после горьких уроков, которые он здесь получил, он станет лучше. Потом он опустил взгляд на этот мучительно пульсирующий комок боли – ногу, которой у него больше не было. Теперь это едва ли имеет значение, верно? Ему предстоит вернуться в грязь, как говорят на Севере, и все его горькие уроки отправятся в грязь вместе с ним.

– Леонольт дан Брок, вы признаны виновным в государственной измене и открытом мятеже против короны и приговорены к смертной казни. Хотите ли вы что-нибудь сказать?

Все это время, слушая, как другие бушуют, несут околесицу, рыдают, безрезультатно что-то доказывают, Лео думал о том, что он скажет. И вот его момент настал – его последний момент! – и он понял, что сказать ему нечего.