– Так ты ж наш соляной промысел губишь, цены сбиваешь. И помогаешь тем, кто хочет наш край торговли лишить. Когда ты тут встал и перекрыл шведам путь, то все к нам рванули, и мы молились за тебя и твое здравие. Но ты шибко быстро в силу вошел, а сейчас имеешь оборота больше, чем мы. А церкви от этого никакого прибытку. Никого к себе в удел не пускаешь, не даешь слово божие твоим людям нести.

– Десятину захотел? Так, что ли?

– Господь велел делиться! Не позволишь приходы строить – анафеме предадим. – сказал он так необходимые мне слова. Из подплечной кобуры выдергиваю «пернач» с удлиненным стволом под глушак и больно бью кончиком ствола по лбу священника. Щелкнул устанавливаемый на боевой взвод курок. По лицу попа густо полилась кровь из рассеченного лба.

– Козел, ты допрыгался! Я предупреждал всех служителей культа, что кто будет замечен в том, что натравливает паству на других, сожрет собственные яйца. Сейчас нажму курок, и твои мозги придется оттирать со стенки. – ногой нажал на звонок тревоги. По нему снизу всех блокируют или уничтожают, и в кабинет влетело два человека в полной боевой.

– Убрать!

Попу заломили руки, «спустили» по крутым железным ступенькам трапа и бросили к стене. Рядом вдоль стены, прислонив к ней руки и широко расставив ноги под сутанами, стояли его монахи, которых обыскивали на предмет оружия.

– Руки на стену, ноги шире! – Пройда пинками помог попу занять правильное положение, попытку заговорить пресек ударом приклада. Подошел еще гвардеец с металлоискателем, быстро облегчил попа от кошелька, маленького двухствольного пистолета, сорвал крест, еще какую-то цепь. Я уже спустился, накинув меховую куртку на плечи.

– Худой смерд Никита решил меня учить тому, как мне обустроить мое княжество, и грубо нарушил главный закон о конфессиях и культах в Водьской пятине, потребовал пустить их сюда, пригрозив мне анафемой. На первый раз получает пожизненную каторгу. Никитка, ты слышал? Жить будешь! Радуйся! Будешь англичан перекрещивать. А начнешь хулу на меня возводить, я заставлю тебя съесть твои собственные яйца. Целуй ноги князю, мошенник!

Никону помогли поцеловать мне ногу и поволокли к кузнице.

– Так, теперь с вами. На колени! Кто сопротивлялся?

– Вот эти!

– В кандалы и тоже на рудники к англичанам. Кто старший остался?

– Я, ваша светлость, иеромонах Савелий.

– Вот тебе штрафная квитанция, 100 000 ефимков. Можешь рыбой поставить, можешь серебром. Твой игумен проштрафился, так что всей братии и платить. До лета заплатить. Всем по двадцать ударов и отпустить, коней и оружие не отдавать. Посохи пусть возьмут.