— Ну-ка, ну-ка, кто там такой дебошир?.. — кряхтел я, пытаясь любыми способами не вырубиться. — Такие драки без меня не проводятся…

Остановился лишь тогда, когда увидел труп. Мужчина лежал в свежей луже крови, прислонившись к стене дома. В его губах была зажата папироса, точь-в-точь как те, что курил я. А в одной из рук — трутница.

Добравшись до него, рухнул рядом.

— Бедняга, даже не покурил перед смертью…

Слова давались с трудом, и внутри было стойкое ощущение, что я сам скоро копыта откину.

— Я еще не кончился, — ответили мне на моем же языке.

И я с удивлением посмотрел на мужчину, открывшего глаза и приподнявшего руку с трутницей.

— Помоги закурить, дружище, — попросил едва живой. — Не знаю, когда помру, но без табака не то…

— Давай сюда, — потребовал я, забирая мешочек с огнивом и трутом.

В таких жарких условиях зажигать что-либо не слишком хотелось. Но воля умирающего — закон для любого, хоть вора, хоть воина.

Отобрав папироску, я подкурил от разгоревшегося трута и вернул хозяину.

— Благодарен, — буркнул тот, затягиваясь.

— Неслабо потрепало тебя, ага? — криво усмехнулся, кивая на одежду.

Изорванная, пропитанная кровью. Парню явно немного осталось. Но он, казалось, не придавал этому никакого значения. Только поправил прядь волос, убирая ее со лба и обнажая выжженое распятие.

— Такова воля Бога, меня спрашивать не надо, — ответил он, глядя мне в лицо. — Ты вампир, я вижу?

— А то. Еще какой, — вяло отвечал, пытаясь двигать пересохшим языком. — Такой вампир, что сейчас всех перекусаю, а потом улечу в закат на летучих мышах.

— Там твои друзья устроили настоящий Ад. Скоро сами в нем и сгорят.

— Молодцы они, — пробормотал я, прикрывая глаза. — А ты довольно болтливый как для того, кому живот почти вспороли.

— Скоро моя душа вознесется. Хочу поболтать перед этим.

— Ты так уверен, что сдохнешь? — спросил я, поглядев в честные голубые глаза.