– Ну и слава Худу, – сказал Лефф. – Эти костяшки меня с ума сводят. Каждую проклятую ночь, без конца. Клик-клак, клик-клак, нижние боги! Я и не знал, что сегулехи такие игроки – это у них просто болезнь какая-то, зависимость. Ничего удивительного, что они потеряли маски – небось, на кон поставили. Представь: «Э, у меня ничо кроме маски, а мне щас повезет, давай, ладно? Я в игре – глянь, кака маска! Э?»

– Это было бы их ошибкой, – сказал, кивнув, Ожог. – Ежели не хочешь, чтоб поняли, когда ты блефуешь, лучше маски уж ничего нет! А они их потеряли – и понеслось. Да, тут есть смысл, но мне нужно подумать, Лефф.

– О чем?

– Ну, об этих сегулехах. Слушай, а может, они все блефуют?

Лефф кивнул в ответ. Так-то лучше. Отвлек неугомонного идиота. Ну ладно, может быть, и вправду все не совсем так. Есть какая-то вонь в воздухе – но не запах; и может, он сам потеет под броней, и держит руку поближе к рукоятке меча, и поглядывает на арбалет, прислоненный к воротам. Он взведен? Взведен.

Клик-клак, клик-клак. Ну, давайте, ребята, начинайте снова, пока я не начал нервничать.

Резчик остановил коня и сидел, подавшись вперед в седле, изучая судно, пришвартованное у пристани. Ни одного огонька не видно. Злоба отправилась спать в такую рань? Вряд ли. Он помедлил. И зачем он приехал сюда? Надеялся найти Скиллару?

Возможно, и так, но это нелепое желание, открывающее некрасивую сторону его натуры, на которую он не хотел бы даже внимания обращать. А ее он почти бросил. Она – чужая в Даруджистане, и нужно было действовать умнее. Нужно было стать ей другом.

Сколько еще жизней он может разбить? Существуй на свете справедливость, он должен бы разбить и свою. И чем раньше, тем лучше. Горе и жалость к себе – всего лишь тень того же варева, потакания своим слабостям; он что – хочет утопить Скиллару в своих печальных слезах?

Нет, Злоба лучше: три слова – и она изобьет его до бесчувствия. «Смирись, Резчик. Люди умирают. Это было нечестно, и ты поступил правильно. А теперь чувствуешь себя, как Худов язык после ночи бойни. И живи с этим. Утри нос и иди. Делай что-нибудь, будь кем-нибудь и живи».

Да, вот что ему сейчас нужно. Холодный неотразимый взгляд, мудрое отсутствие терпения. На самом деле, ей даже не нужно ничего говорить. Только бы увидеть ее.

Он спустился с седла и привязал повод к тумбе, потом поднялся по трапу на палубу. К мачте были пришпилены разнообразные портовые уведомления. Требования о плате за швартовку и угроза неминуемой конфискации. Резчик даже улыбнулся, представив сцену стычки в ближайшем будущем. Интересно посмотреть, хоть и страшно, – лишь бы самому не участвовать.