– Знаешь, моя сестра когда-то была влюблена в него.
– В Аномандра Рейка? Нет, я не знал.
– Его смерть знаменует начало.
– Начало чего?
– Конца, Резчик.
Он не знал, что ответить. Пролетели несколько мгновений.
– Ты говоришь – любила когда-то. А что случилось?
– Он получил Драгнипур. По крайней мере, я думаю, что дело было в этом. У нее ведь очень подходящее имя, у моей сестры.
Резчик бросил быстрый взгляд на стоящую рядом красавицу, подумав о ее собственном имени, – и мудро промолчал.
Безумный звон колокола, которого не было, наконец прекратился, и Скиллара смогла снова выбраться на крышу храма, чтобы обозревать город. На озере она увидела, как на одиноком корабле подняли паруса, ловя утренний бриз. Паруса были ей знакомы, и она какое-то время следила за ними.
А кто на борту? Ну, разумеется, Злоба. И Баратол – если у него осталась хоть капля здравого смысла. Рядом – улыбающийся Чаур, громадное дитя, с детской любовью, которая никогда не будет знать предательства, хотя бы до того дня (надо надеяться, десятилетия спустя), когда состарившийся кузнец отправится в постель последний раз. Она почти видела его лицо, глубокие морщины, угасающие черные глаза – и все жизненные потери слетают, как вуали, пока он не перестает видеть.
Чаур не поймет. Чувства слепо вломятся в него, как кабан в чащу. Будет ужасно смотреть на него, видеть несчастное дитя, свернувшееся в комок от боли, которую он не понимает, от потери, которую не в силах оценить.
И кто тогда позаботится о нем?
А как же милая Скиллара? Почему она не с ними? Хотела бы она знать ответ. Однако она поняла правду о себе. Она обречена, как стало ясно, предлагать мягкое утешение проходящим душам. Мостик, чтобы скрасить одиночество в их путешествии.
А еще, похоже, обречена раскрывать объятия не тем любовникам, отдавать себя без остатка и не быть любимой в ответ.
Она стала разменной монетой в череде упущенных возможностей, составляющих историю неуклюжей жизни.
Сможет она жить с этим? Не скатившись в жалость к себе? Наверное, время покажет.