– Перекличка! – прорычал в эфире Порфирьев. – Личному составу доложить о состоянии в порядке очерёдности!

В эфире зазвучали женские голоса малознакомых Антону строителей, и он прислушался. Вроде буран прошёл без эксцессов. Иногда поток мелких камней попадает в котлован, и кому-нибудь может достаться, если человек находился не в кабине техники.

– Тех в норме! – очередь дошла до Владимира.

Молодому технику присвоили позывной «Тех». Выдачей позывных у Брилёва занимался Абрек, говорят, это занятие его очень веселит и радует. Судя по генерируемым им позывным, это, во-первых, действительно так, а во-вторых, он брутальный болван, утративший всякие рамки по причине смешения избытка тестостерона и вседозволенности. Но спорить с Абреком не рисковал никто. За такое можно запросто оказаться избитым, а если ты не ценный специалист, то и убитым. Людей, к которым Абрек относился уважительно, можно было пересчитать по пальцам. Брилёв и его инженерная команда не в счёт, от них зависит жизнь всего Центра, это небожители, к которым без разрешения того же Абрека и подойти-то нельзя. А кроме них кровожадный отморозок уважал своих подельников, у которых являлся лидером и которые всегда и во всём были с ним заодно; Снегирёву, потому что единственный на пять тысяч человек врач был неприкосновенным существом, которого уважали все без исключения, равно как и без выбора; и Порфирьева. Причём Антон даже затруднялся определить, что послужило большей причиной для этого уважения: тот факт, что капитан-амбал-нацик-мизантроп был ещё большим отморозком, или тот, что все они носили одинаковые фотохромные комбинезоны спецназа. Однозначно одно: одинаковое снаряжение, одинаковое человеконенавистничество и одинаково зашкаливающий до отметки «Мега-ЧСВ» тестостерон их всех очень роднят. А еще Порфирьев оказался в прошлом каким-то там чемпионом каких-то там спецназовских турниров на тему уничтожения людей, и вся вооружённая хунта Брилёва брала у него уроки убийства гражданского населения, потому что больше в бункере уничтожать некого.

– Саныч в норме! – голос Александра пробился через всплеск помех.

Пожарного Абрек назначил «Санычем», потому что тот оказался Александром Александровичем. И хотя никто ни разу не назвал его ни Санычем, ни даже Сан Санычем, Абрека это не остановило. На такие мелочи, как желание самого носителя позывного ему было вообще плевать. Хотя нет, неправда. Абрек с удовольствием следил за соблюдением установленных правил радиообмена и с удовольствием наказывал за их нарушение. Согласно регламенту, после пожарного была очередь Овечкина, и он, скрыв тяжёлый вздох, доложил: