– Правда?

Его взгляд столь пристальный, что я вижу золотые полоски в его зеленых глазах – точно спицы в колесе.

Я киваю.

– Это хорошо. – Он продолжает смотреть на меня так, будто это последний шанс меня увидеть. – Потому что…

Кент умолкает, его взгляд медленно опускается на мои губы, и мое тело наливается таким жаром, что я боюсь потерять сознание.

– Потому что?.. – поощряю я его, удивленная тем, что еще не утратила дар речи.

– Потому что я ничего не могу с собой поделать. Извини, но я должен поцеловать тебя прямо сейчас.

Он кладет руку мне на шею и притягивает к себе. Мои губы покалывает от прикосновения его мягких губ. Я закрываю глаза, и в темноте распускаются прекрасные цветы, кружащиеся, словно снежинки, и колибри в моем сердце трепещут крылышками в такт. Я растворяюсь, исчезаю, плыву в пустоте, точно в своем сне, но на сей раз это приятное чувство – словно я парю, словно совершенно свободна. Другой рукой он отводит волосы с моего лица; я ощущаю каждое прикосновение его пальцев и думаю о звездах, падающих с неба и оставляющих за собой пылающий след. В этот миг – сколько бы он ни длился, секунды, минуты, дни, – когда он выдыхает мое имя мне в губы и оно смешивается с моим дыханием, я понимаю, что это был мой первый настоящий поцелуй.

Отстранившись слишком быстро, он продолжает держать мое лицо в ладонях и, задыхаясь, произносит:

– Ух ты. Извини. Но ух ты.

– Ага, – соглашаюсь я; слово застревает у меня в горле.

Мы сидим, уставившись друг на друга, и наконец-то я больше не беспокоюсь и не волнуюсь из-за того, что он думает. Я просто счастлива, купаясь в его взгляде, паря в теплом, пронизанном светом месте.

– Ты очень нравишься мне, Сэм, – тихо сообщает он. – Всегда нравилась.

– Ты тоже мне нравишься.

Не волнуйся о завтрашнем дне. Даже не вспоминай о нем. На миг я закрываю глаза, прогоняя прочь все, кроме его теплых рук, удивительных зеленых глаз и губ.

– Пора. – Он наклоняется и нежно целует меня в лоб. – Ты устала. Тебе нужно поспать.

Он выходит и открывает мне дверцу. Снег стал липким, укрыл все белым одеялом, размыл края мира. Когда мы идем по дорожке к крыльцу, наши шаги почти не слышны. Родители оставили свет на крыльце – единственный свет в темном доме на темной улице, а то и во всем мире. В его мерцании снег похож на падающие звезды.

– У тебя снег на ресницах. – Кент проводит пальцем по моим векам и переносице, и я вздрагиваю. – И в волосах.

Порхающая рука, прикосновение пальцев, ладонь на моей шее. Вот он, рай.

– Кент!