Джайя тяжко вздохнула. Она тоже очень устала.

– Что ж, здесь мое дело сделано, – с сарказмом сказала она. – Пожалуй, перед встречей с Тефери, Аджани и Карном я пару дней отдохну на Регате. Понадоблюсь – сможешь найти меня там. Но лучше… лучше уж не ищи, – добавила она, будто в последний момент передумав.

Что тут было поделать? Джейс молча кивнул, и Джайя тоже, вспыхнув огнем, покинула Доминарию.

К этому времени старики тряслись от страха буквально как камыш на ветру.

– Не тревожьтесь, – сказал им Джейс. – Вы ничего дурного не сделали. Продолжайте. Разожгите погребальный костер. Теперь пора.

С горечью на душе смотрел он, как горит тело Лилианы. Смотрел до самого конца.

И обнаружил, что не может, не в силах плакать о ней – да и о самом себе тоже.

Душа словно бы… оцепенела до бесчувствия.

Когда от тела не осталось ничего, кроме пепла, Джейс сотворил заклинание телекинеза и развеял прах Лилианы над трясиной.

«Вот ты и свободна, Лилиана. Наконец-то свободна. Наконец-то вернулась домой».

В эту минуту ему, как никогда, была нужна Враска, и он отправился назад, на Равнику.

Глава шестьдесят шестая. Ана Иора

Глава шестьдесят шестая. Ана Иора

В тесных, не по ноге, туфлях идти по улице было занятием не из легких.

«Натру мозоль – кто-то поплатится за это жизнью».

Вот впереди показалась свисавшая с карниза вывеска. Постоялый двор «У Скрипача». Слов на ней, разумеется, не имелось – лишь грубо вырезанное изображение мальчишки-гоблина, играющего на скрипке.

«До чего же унылое зрелище».

Подойдя к воротам, она остановилась, сделала глубокий, словно бы перед тем, как броситься в воду, вдох, и лишь после, отодвинув щеколду, вошла. За воротами оказался небольшой дворик – несколько пустовавших дощатых столов и скамей да толика битого стекла. Миновав двор, она остановилась у парадного входа, вновь набрала полную грудь воздуха, повернула дверную ручку и вошла внутрь. Отворенная дверь зацепила щербатый колокольчик, свисавший с тонкой полоски железа, прибитой к дверному косяку. Немузыкальный, фальшивый звон вызвал из задней комнаты старого, носатого гоблина. На ходу он трубно высморкался в носовой платок, однако гостья даже слегка обрадовалась – тому, что гоблин вообще удосужился им воспользоваться.

«И все же здесь лучше ничего не трогать».

Ни слова не говоря, гоблин взгромоздился на табурет за конторкой и подал ей реестр постояльцев – впиши, дескать, имя. Тут гостья отметила, что большинство прочих записей представляют собой просто «Х».