– Хорошо, фотоаппарат уже готов – ответил я, прозрачно намекая на явную двусмысленность слова «снимите», становясь на колено и поднимая ППД к плечу.

– Я пошел, – повторил явно не оценивший моей попытки юморить Смирнов и с невероятным проворством и скоростью рванул вперед по глубокому снегу. Чем дольше я за ними наблюдаю, тем более предполагаю, что, возможно, любой из них смог бы бежать и по поверхности воды, на манер Спасителя. Все зависит от того, что за сэнсэй и в каком монастыре их этому обучал…

Раз два, три, четыре, пять, шесть, семь восемь, девять, считал я в уме.

Потом как можно тщательнее прицелился (благодаря отметкам «СНА» я четко видел свои цели) и надавил на спуск, положив обоих одной очередью на десяток патронов, слегка проведя стволом слева направо.

– Тп-пых-пых-пых-тх! – издал автомат несерьезные, долетевшие до моего слуха явно с опозданием, тихие и какие-то нестрашные звуки. Было ощущение, что падавшие из ППД на снег гильзы издавали куда больше шума…

В момент, когда Кюнст заскочил в сарай, обе мои мишени уже сползли по стенке сарая и лежали на снегу, удачно обронив фонарь в сугроб. Смирнов завернул за угол и скрылся в сарае. Через секунду оттуда послышались такие же глухие и неубедительные, хлопки.

– Тих-ха! Не стрелять! – объявил я громким шепотом, увидев в руке летчицы готовый к стрельбе «наган». Инстинкт самосохранения у нее сработал, что ли? Она все поняла и опустила оружие.

Прежде чем мы с авиационной лейтенантшей добежали до сараев, Смирнов благополучно кончил всех, что называется, «с гарантией».

Подобрав брошенный фонарь, я заглянул в сарай. Там было тепло. Тусклая лампочка под потолком, натопленная печь, длинный стол, деревянные нары. Оружия я не увидел, только в одном месте на нарах висел чей-то поясной ремень с застегнутой пистолетной кобурой. Если супостаты и спали в момент нападения, то не все, или, скорее, все-таки не спали, а, как пишут в уставах, «отдыхали лежа». Поскольку среди убитых не было никого в нижнем белье и все, замершие на нарах и на полу возле них в причудливых позах трупаки, были, так или иначе, одеты. И в каждом покойнике было ровно по одной пулевой дырке, не больше. Мой присевший на пустые нары в углу и деловито просматривавший какие-то бумаги с машинописным текстом синтетический друг опять продемонстрировал снайперские чудеса.

– Это все? – спросил я. Ну да, это конец, но где же пистолет? Или чего там еще подумал Штирлиц?

– Все, – констатировал он свершившийся факт.

– И чего там пишут? – поинтересовался я на всякий случай.