– А они и не будут. Или ты думаешь, что сюда примчится пожарная команда на красных машинах и в надраенных медных касках, с каким-нибудь брандмайором или брандмейстером во главе? И, по-моему, надо ехать. А то сейчас со всех сторон понабегут зеваки – это же первый атрибут любого, даже самого завалящего, пожара…

– Поехали, – не стал спорить Кюнст.

– Стой, – одернул я его. – Давай-ка сделаем так. Сможете сейчас усыпить нашего Объекта?

– Уже, а что?

– Что значит «уже»!?!

– Вообще-то он спит с самого момента нашей остановки. При применении подобных средств нам не нужны лишние свидетели! У нас четкие инструкции на этот счет, и мы можем этот процесс регулировать – так что с нашей помощью Объект проспит хоть неделю!

Здорово. И когда же они все успевают? Хотя, чего я удивляюсь – это же профессионалы, да еще и с откровенно нечеловеческой психологией. С их-то опытом они точно слишком много знают и умеют. Но теперь мои и их пути-дороги точно расходились. Конечно, задание наше почти выполнено, и, поехав с ним, я имел все шансы завершить эту суету к утру, причем даже более не вступая в какие-либо столкновения и перестрелки с противником. Но в этом случае мне неизбежно пришлось бы стрелять в себя или, как вариант, подставлять лоб под первую попавшуюся пулю, а не хотелось. Так что я решил, что, как говорил товарищ Сухов, «лучше, конечно, помучиться» – задержаться здесь еще на день-два, помочь прорваться зажатым в котле бойцам, которыми я вроде как временно командую (по крайней мере, добровольно подписавшись на это дело), и красиво уйти, обставив сей уход как геройскую гибель.

– Это замечательно, что он спит, – сказал я. – Тогда, пока он продолжает дрыхнуть, вывозите его через фронт, и лучше без задержек и остановок. Только с гарантией, чтобы он к утру оказался живым и здоровым по нашу сторону фронта и его потом ни в чем не заподозрили. Вы же намерены уйти сразу после этого?

– Да. Намерены. У нас такой приказ. Мы и так слишком задержались из-за выяснения по поводу искажений в показаниях приборов…

– Тогда постарайтесь построить маршрут так, чтобы у вас была возможность высадить меня по дороге в точке, из которой я до утра смогу добраться пешим дралом до расположения «котла», из которого мы уходили на это задание.

– Вам это зачем, командир? – неубедительно изобразил удивление Сирнов.

– Я же все равно буду уходить отдельно от вас, как именно я это буду делать и где – никого не касается, и для меня лишние сутки тут ничего не значат. Считай, что я просто не люблю незаконченных дел.

– Как скажете, командир, – пожал плечами старший из «Трех Поросят». Как они проедут на аэросанях по этому лесу, да еще и в темноте, я, честно говоря, представлял не очень. Хотя особо беспокоиться точно не стоило – вместо обычной карты у них в головах явно сидело что-нибудь подробно-трехмерное, и я готов поспорить на что угодно, что несколько вероятных маршрутов отхода предусмотрительные Кюнсты просчитали еще явно до того, как эти аэросани завелись. На всякий случай я отдал Смирнову глушитель от ППД (а если точнее – просто попросил «отлепить» его со ствола). Предложил заодно снять «пластырь СНА» и чудо-шинель со встроенной броняшкой, но Кюнст сказал, что это вовсе не обязательно, поскольку «при обратном переходе они автоматически дематериализуются». Я не рискнул переспрашивать, что именно он в данном случае имел в виду.