МО: Ах да. Единороги.

РОМАНОФФ: Все всегда сводится к единорогам.

ГЛАВА 24: АВА

ГЛАВА 24: АВА

ТОРГОВЫЙ ПОРТ У ЧЕРНОГО МОРЯ

– Верфь Одессы. Мы на месте. – Ава поднесла к глазам старое фото своей матери. На снимке ее мама стояла на фоне гофрированной металлической секции, а сбоку виднелось что-то похожее на верхнюю часть корабля. Рядом с кораблем была едва заметная табличка со свежей надписью «ВЕРФЬ ОДЕССЫ». – Наверное, это и есть доки.

– Думаешь, здесь мы найдем ответы? Узнаем, как разорвать связь? – Алекс заглянул ей через плечо и тоже посмотрел на фото, словно надеялся найти ответы в нем.

– Возможно. Ведь все началось здесь, верно? – Ава посмотрела на снимок, который изучала по пути из Москвы в Одессу, пытаясь вспомнить каждую черточку на лице своей матери. Но фотография была сделана очень давно, еще в те времена, когда эти доки – и семья Авы – переживали свои лучшие дни.

Обтянутой перчаткой рукой Алекс сквозь куртку сжал руку Авы.

– По крайней мере, здесь никто не пытается посадить нас под замок. Или стереть память. Мне и этого достаточно.

– Да, это прогресс, – согласилась Ава, поднося фото ближе к глазам.

Теперь в зимнем лунном свете она пыталась сравнить место на фото с судостроительной верфью. Доки не были похожи на доки с картинки и из Авиной памяти. Оттуда, где прятались Ава с Алексом – за пустыми нефтяными бочками, расставленными возле края воды, – было видно, как обветшал знак «ВЕРФЬ ОДЕССЫ» и все вокруг.

Ветхость коснулась не только таблички; кругом царила разруха – похоже, с тех пор, как Ава была здесь в последний раз, это место не видело ремонта. Костлявые бездомные кошки рыскали среди ржавчины, обломков и руин, а среди облаков в лунном свете мелькали птицы, похожие на стервятников. Почти все электрические лампочки по периметру забора включались и выключались, когда им вздумается. Даже снег казался грязным, а небо, такое же темное, как и покрытая сажей верфь под ним, предвещало очередную бурю.