– Спасибо за беспокойство, но не стоит. Наш… Благодетель, он решил сделать сюрприз. Внеплановое подношение. Вот мы и решили воспользоваться случаем.

– Понимаю, – склонил голову мастер, не отрывая взгляда от края площадки: – Родственники?

– Простите, но, – замолчав, капитан развёл руками: – Не могу говорить. Не только им. Надо и …эээ ещё кое-кого отблагодарить.

– Вас понял, – рассеяно пробормотал Истлан. Было видно, что сейчас его интересовали только фрукты и ему не терпелось их попробовать.

– Идите к центру, – сойдя с круга, он встал рядом с подарками и повёл рукой, вызывая экран: – Как будете готовы – поднимите руку, я вас переброшу.

– Принято, – кивнув, капитан двинулся было к остальным, но, вспомнив что-то, остановился и принялся копаться в сегментах-хранилищах своего пояса: – Вот. – Вытащив оттуда пачку мятной жвачки, он протянул её мастеру: – После фруктов пожуйте. Запах будет, будто вы травинку жевали. Такая тут повсюду растёт.

– Спасибо, – пачка моментально испарилась из ладони Благоволина: – Идите, – Пальцы Истлана заплясали по экрану вводя непонятные символы: – Идите же! Я начал закачку энергии – вам лучше быть точно в центре.

С трудом переставляя ноги – воздух, наливаясь энергией, становился твёрже с каждой секундой, капитан добрёл до центра белой тарелки, где его поджидали остальные. Оглянувшись назад он с трудом смог нащупать взором смутно белевшую фигуру – всё пространство диска было заполнено белой метелью.

Поднятые её силой снежинки крутили свой хоровод вокруг остававшегося чистым пятачка в центре. Вертясь вокруг людей, они сталкивались, порождая короткие искры ярко-белого цвета. Их бег всё ускорялся, искры сливались в слепящую стену и когда люди, уже готовые прикрыть глаза от нестерпимо режущего блеска, начали поднимать к лицу руки – всё резко кончилось.

Переход на Хавас состоялся.

Тусклый, отдающий багровым, свет.

Тяжёлый, тёплый, влажный и затхлый воздух.

Грубо выбитые стены пещеры.

Контраст с просторами цветущей Астерии был столь велик, что Дося, очнувшаяся от перехода первой, закашлялась, сгибаясь пополам.

– Да слышу я, слышу, – послышавшейся из-за угла голос был мужским, хриплым и раздражённым: – Иду уже.

Шарканье ног, невнятное бормотание и перед ними предстал субъект средних лет, облачённый в поношенную, засаленную и вытертую куртку, под которой проглядывала голая, безволосая грудь. Мятые брюки, сандалии, обмотанные чем-то вроде скотча и обмотанная тряпками на подобие чалмы голова, завершали образ коренного жителя славного Хаваса.

– Прибыли, высокие господа? – Обтерев лицо выбившейся из чалмы тряпкой, он, точно как и Истлан, провёл рукой по воздуху.