– Береги себя, хранпал, – сказала Анзир.

Слова Анзир эхом повторили остальные члены команды, а когда помогали ему пройти к своему месту на корме лодки, к нему протягивали руки и поддерживали.

И хотя над водой дул прохладный ветер, в лодке было жарко, тепло бурлило внутри окружавших его тел, Старуха напоминала всем, что многие из тех, кто сейчас сидит на грубых скамьях, не вернутся на корабль; их трупы навсегда останутся на острове Арканнис, а души отправятся к Морской Старухе. Но таким был их долг – идти туда, куда ведет супруга корабля.

Они тихо переговаривались и гребли, не жалуясь и не тревожась, их поддерживала магия, увиденная в аракисиане, а еще вера в мудрость Миас, которая поведет их в правильном направлении. У преступников и изгнанников появилась уверенность, что они поступают правильно. И это были не только женщины и мужчины с прежнего корабля Миас; Джорон видел, что в лодке собраны самые разные члены команды. Когда они не обсуждали Миас или аракисиана, речь заходила о ветрогоне, чье тело неподвижно лежало на спине Джорона. Они говорили о нем с гордостью, вспоминали, как он помогал им сражаться. Их попросили избавить его от ветрохвори, и это меньшее, что они могли для него сделать, а если хранителю палубы понадобится помощь, они будут ему помогать.

Джорон слушал, ощущал, как расслабляется его тело, и представил, что чувствовал бы его отец, оказавшись среди этих людей и увидев, что Джорон командует женщинами и мужчинами, ведет за собой сильных и верных детей палубы.

И он понял, что тепло, которое он ощущал в лодке, идет изнутри, а не от напряжения – вовсе нет.

«Таков наш долг», – сказал он про себя, повторяя слова Динила.

– Хранпал? – позвала его Фарис.

– Все в порядке. – Он встал. – Налегайте посильнее на весла, мои девочки и мальчики, – прошептал он в ночь. – Гребите к острову. У Миас есть крыло, но давайте попробуем опередить их.

Сзади донесся шорох ткани – «Дитя приливов» расправлял крылья, потом пение ветра, который их наполнил, и костяной корабль начал удаляться. Динил зажег огни на корме, и, если им повезет, наблюдатель на берегу увидит, что корабль уплывает прочь.

Джорон уже различал впереди темные очертания первой флюк-лодки, чье крыло оставалось сложенным, а присутствие определялось, главным образом, плеском весел. Теперь, когда громада «Дитя приливов» их больше не защищала, холодный ветер, дувший в сторону берега, стал чувствоваться сильнее, и Джорон поплотнее запахнул куртку из рыбьей кожи.

Весла продолжали равномерно опускаться и подниматься, две лодки направлялись к темной тени острова. Чем ближе они к нему подходили, тем явственнее слышались песни земли – несомненно, успокаивающие для людей Куглина, находившихся в лодке Миас. Однако для Джорона плеск воды, набегавшей на песок и скалы, говорил об опасности, наводившей на мысли о высадке, разбитых корпусах лодок и телах, сброшенных с палубы или разорванных на части длинноцепами. Болтовня прекратилась, гребцы работали изо всех сил, и Джорон видел белки широко раскрытых испуганных глаз.