Уриэль нанёс длинный, резкий удар в сторону Свежерожденного, но тот уклонился влево и перекатился, обойдя его защиту, чтобы вонзить кинжал ему в пах. Уриэль вовремя увернулся, и лезвие соскользнуло с его бедра. Он ударил Свежерожденного локтём по лицу. Кровь хлынула из разбитой щеки, но тот отпрянул, вскочив на ноги, когда Уриэль обрушил ногу туда, где противник был ещё мгновение назад.

В схватке, где дуэлянты были вооружены мечом и кинжалом, преимущество было у того, чей клинок был длиннее. И всё же это преимущество ничего не значило при той скорости, которой обладал Свежерожденный. Снова и снова Уриэль думал, что нанёс смертельный удар, но всякий раз его противнику как-то удавалось избежать встречи с мечом.

– Хватит играть с ним! – приказал Хонсу. – Прикончи его.

Свежерожденный кивнул и стал приближаться к Уриэлю, вытянув кинжал перед собой.

Капитан поднял свой клинок, но прежде чем он смог принять оборонную позицию, Свежерожденный перехватил инициативу, вырвал меч и впечатал тыльник кинжала противнику в скулу. Уриэль повалился навзничь, услышав какой-то шум позади себя. Он сильно ударился о землю и покатился, но прежде чем он успел пошевелиться, Свежерожденный вновь оказался рядом, занося кинжал для удара.

– Теперь боль закончится, – сказал он, задыхаясь от эмоций.

Два болтерных выстрела прорвали могильную тишину гробницы, и пара снарядов пробила грудь Свежерожденного. Кровавые кратеры, достаточно большие, чтобы туда вошёл кулак Астартес, украсили его тело. Уриэль смог увидеть Пазания с дымящимся болтером наперевес сквозь эти раны. Свежерожденный вздрогнул, но не упал. Кинжал выскользнул из его руки и приземлился с грохотом камня о камень рядом с Уриэлем.

Яркая кровь и болезненный жёлтый свет сочились из дыр. Пока Уриэль смотрел на ужасные раны, в них образовались новые рёбра, вокруг которых наросли скользкие органы, артерии, сухожилия и мышцы.

– Теперь ты видишь боль, с которой я живу? – отозвалось существо. – Память о каждой ране остается со мной.

Уриэль схватил упавший кинжал, но руки Свежерожденного уже сомкнулись на его горле.

– Самукван! – задыхаясь, прохрипел Уриэль. – Это было твоё имя. Тебя звали Самукван!

Хватка Свежерожденного ослабла, и его глаза расширились от ужаса, когда поток воспоминаний вырвался из заточения внутри его разума. Он закрыл лицо руками, и сдавленный стон вырвался из его горла. В глазах своего противника Уриэль увидел лишь ярость, которая овладела Свежерожденным с ещё большей силой вместо того, чтобы отступить. Тот наконец осознал, кем именно он был, прежде чем стать чудовищем.