Тем временем Лейла, находящаяся чуть ли не в тысяче километрах отсюда, постепенно успокоилась и также расспросила управляющего гостиницей о произошедшем. В отличие от сестры, она интуитивно определила, что мужчина чего-то не договаривает, и надавила на него: просто припугнула немного, щёлкнув пальцами так сильно, что окна повылетали.

Глава гостиницы сразу же выложил всё, что знал, благодаря чему шантажистка выяснила, что клиент был донельзя богат, а ещё нанял служанку ухаживать за ней.

Кён досадливо цокнул языком. Какой-то щелчок пальцев бесёнка показался главе гостиницы более весомым аргументом, чем обещанные за молчание 100.000 сфер. Впрочем, парень все равно выяснил кое-что важное: судя по неуверенной речи девушки, ей никак не может быть триста лет.

Поколебавшись, Лавр взял звукопередатчик, позвонил главе гостиницы и попросил передать прибор девушке, как раз собирающейся уходить.

«Я слушаю?»

«Золотце…»

«Папа?» — мрачное выражение лица Лейлы сменилось изумлением. — «Папа! Папа ты жив?!» — её прекрасное личико озарила ослепительная улыбка. Она напоминала радостного щеночка, унюхавшего родителя после недельной разлуки.

«Золотце, папа скоро будет! Как ты себя чувствуешь?»

«Замечательно! Но если ты придёшь без еды, то я тебя съем!» — пошутила она.

Не сбрасывая связь, Кён помчался из Дантеса к дочурке.

Тем временем Ева вернулась в свой номер и отыскала скрытые в комнате визуальные формации. Ни тени эмоций не отразилось на её лице, что, опять же, настораживало тайного наблюдателя. Вдруг девушка понюхала нефрит… Глаза её округлились от неверия.

{Да ну!} — Кён едва не подпрыгнул от удивления. Он как-то упустил из виду тот факт, что у столь развитых практиков невероятно острое обоняние, а он оставил на нефрите свой запах! Получается, девушка, в отличие от сестры, смогла выяснить, что он жив, не дожидаясь звонка, и это действительно настораживало и немного пугало.

«Золотце, папе надо позвонить кое-кому.» — сказал Кён, сбросил связь и позвонил Еве.

В номер девушки принесли звукопередатчик.

«Папа?» — недоверчиво спросила леди дрожащим голосом.

«Мой цветочек… Да! Папа жив!»

«Я… Я так счастлива… Я думала, что никогда больше не услышу твой голос…»

Дрожащий тоненький голосок Евы говорили Кёну о том, что её слова искренние. Будь её реакция притворством, то такому мастерству позавидуют даже лучшие актёры театра: «Как ты себя чувствуешь? Может, ты что-нибудь вспомнила?»

После недолгой паузы дыхание девушки выровнялось, и она ответила уже почти спокойно: «Я в порядке. Приезжай ко мне скорее. Хочу увидеть тебя, папа.»