На предпоследнем изображении Сруль, то ли ловко пригибаясь спиной к земле, то ли просто падая под тяжестью своего веса, уклонялся от арбалетного болта. Надпись такова: «Неуловимый и всепобеждающий борец с преступностью — Сруль Булков».

И на последнем снимке толстяк в развевающемся на ветру плаще и с травинкой во рту, устремив взор вдаль, вдавливал ногой в землю голову человека в маске преступника: «Неустрашимый и таинственный — Сруль Булков».

«Мне пришлось постараться ради создания сего произведения искусства. Аренда лошадки усурийской породы обошлась в копеечку… Ну да ладно. Оно того стоит. Уверен, жители Дантеса оценят мою креативность по достоинству.» — убеждённо закивал Кён.

Четверо присутствующих на минуту потеряли дар речи.

Эльза прикрыла покрасневшее лицо, её плечи мелко подрагивали: красавица явно вот-вот разразится хохотом.

Роза массировал свои глаза, но настолько усердно, будто пытался их выдавить.

У Милана ещё на втором снимке треснули очки, и он не знал, кого благодарить за спасение.

Монти запустил пальцы в и без того взъерошенные волосы, пытаясь осмыслить, на что подписался…

Увиденное не развидеть. Так или иначе, каждый в этой комнате ощутили непостижимо великое самомнение Сруля. Его самовлюблённость и нарциссизм столь необъятны, что способны рушить здравый смысл и переворачивать даже мировоззрение императоров.

Милан, будучи рациональным человеком, быстро понял, что задумал его талантливый коллега: хочет избавиться от постигшей его популярности. Если граждане столицы увидят эти снимки, то точно утратят львиную долю интереса к персоне таинственного героя.

Кён положил нефрит с изображениями патриарху на стол и сказал: «Могу я воспользоваться вашей уборной? А то креветки на завтрак были не первой свежести…»

«Иди…» — сдавленно просипел патриарх с таким видом, будто сейчас лопнет.

Когда Сруль покинул кабинет, Эльза не сдержалась и разразилась мелодичным смехом, как звон серебряных колокольчиков. Ей было стыдно, что она не смогла сдержаться.

Монти с предельно серьёзным выражением отдал приказ: «Унитаз, которым он воспользуется, должен быть уничтожен!»

«Будет исполнено.» — поклонился слуга, еле сдерживая дрожь ужаса, и удалился.

«Прости, брат… Он обычно не такой…» — виновато объяснил Милан.

«Поздно извиняться… Слишком поздно, Милан!»

«Отец, ты действительно покажешь «это» всем в городе?!» — обеспокоенно спросил Роза.

«Я уже пообещал… Патриархи не берут свои слова назад. Запомни.» — сказал мужчина, поглядывая на Эльзу. Если бы не её присутствие, он бы как раз-таки отказал Срулю. Но нельзя же предстать в плохом свете перед будущей женой младшего сына.