После допроса непоняток в отношении пленного у Гаса почти не осталось, а вот в отношении моей спутницы они, наоборот, появилось. Разъяснить их я поручил ей самой:

— Расскажи ему всё, — добавив на ушко. — Всё, что считаешь нужным.

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель! — шутливо отозвалась дама.

При их разговоре я не присутствовал. Специально. Чтобы не «давить авторитетом». Да и за Борсом требовалось чуток последить, пока окончательно не решили, что делать с этим селянином.

Гас разъяснениями вполне удовлетворился.

Но кое-какие факты его не обрадовали.

Сомнениями он поделился, когда Паорэ ушла:

— Выходит, что это правда, что местным с этой планеты улететь невозможно?

— Да, это правда. Космос для них закрыт. Торговцы из Лиги пытались кого-то вывезти, но всё и всегда заканчивалось одинаково. При выходе корабля на орбиту местные умирали.

— Это она рассказала? Или…

— Или. Читал об этом в библиотеке Ландвилия, в платном архиве.

— А пришлые? Такие, как мы?

— Все кто прожил на Флоре больше одного года, тоже становятся невыездными. Но об этом я не читал. Об этом мне рассказала Пао. И, знаешь, я склонен ей верить.

— Почему?

— Потому что она всегда мечтала улететь к звёздам и горько жалеет, что эта мечта уже никогда не сбудется. И это действительно правда. Я это чувствую. Знаю, она меня не обманывала.

— Мне бы твою уверенность… — Гас почесал в затылке, но, что возразить, не нашёл. — Ладно. Будем исходить из самого худшего. На Флоре мы больше полгода. Поэтому, если не сможем слинять отсюда за следующие шесть… нет, лучше за следующие пять месяцев, то…

— Останемся здесь навсегда.

Мы посмотрели друг другу в глаза и одновременно кивнули.

Задача была ясна, цели определены, а от работы мы отлынивать не собирались…