Чем ближе они подходили, тем понятнее становилось, что это именно железнодорожная насыпь. Ржавые рельсы, закрученные и разорванные землетрясением, не давали предположить что-то иное.

– Мистика какая-то, – Гурьян снял с себя обувь и порты, чтобы форсировать лужу перед насыпью.

Все трое взобрались на нее. Как и в том месте, которое они покинули полдня назад, дорога обрывалась в пропасть.

– Я чего-то не пойму, – Гордей потер уши, чтобы к голове притекла кровь, – получается, что мы развернулись и пришли на то же место.

– Нет, конечно, – Александр достал тканевую карту и разложил ее перед собой.

Вынул из котомки чернильницу со свекловичным красителем и начал чертить контур. Он нарисовал полукруг, от которого отходила прямая полоска, как продолжение той, что была на диаметрально противоположной стороне.

– Я понял, – произнес Гордей, – но хочу не согласиться, мы не видели искривления берега, он всегда был прямой.

– Он казался прямым, потому что мы видели слишком мало. На самом деле, и я даже рад этому, этот обрыв не разлом земной коры, а всего лишь стенки большого провала, и я сейчас даже вам скажу, каков его примерный диаметр.

Александр закрыл глаза, зашевелил губами.

– Так, диаметр его  примерно десять километров, а окружность тридцать.

– Слушайте, если это так, то провал мне напоминает жерло огромного вулкана. Я предлагаю не задерживаться здесь ради того, чтобы узнать, насколько мы близки к истине. Раз уж под нами снова твердая дорога, давайте идти дальше.

Гурьян накрутил онучи и надел лапти, всем видом показывая, что готов идти дальше.

– Я хотел перекусить, – предложил Александр.

– Да как вам тут кусок в горло может лезть рядом с этим входом в преисподнюю? – удивился Гурьян.

– Ясно, почему ты хотел быть священником нового культа, бесов боишься? – припомнил Гордей забытый разговор.

– Я боюсь опасные природные явления и точка, – Гурьян закинул котомку на плечо, развернулся и пошел.

– И дождик? – крикнул ему вслед Гордей.

– Если он горячий, – ответил Гурьян, не оборачиваясь.

– Он прав, – Александр тоже стал собираться, – это место слишком неспокойное. Если оттуда булькнет как надо, то для нас может снова все повториться.

– Что повториться? – не понял Гордей.