— Ты чего? Ну, череп, ну, улыбается, ну, злобно! Но ведь не нам, а тем, кому мы встали поперек глотки!
Тут я невольно улыбнулась, так как сообразила, к чему относится это замечание: когда «купол» из флаеров стал достаточно плотным и основательно приглушил свет Амми, служба эксплуатации космодрома включила прожектора, утопленные в пластобетон. А какая-то озорница подсветила эмблему на броне нашего рейдера, превратив скалящийся череп в центральное место композиции.
— Не лучшее время для шуток! — недовольно заворчала Аннеке, опустила взгляд, и в поле зрения ТК появились о-о-очень знакомые ладони, сложенные на ее животе.
— Не лучшее время для шуток!
«Он обнимает ее со спины и говорит на ушко!» — мысленно хохотнула я. — «Теперь она никуда от него не денется!»
Тем временем в ТК снова зазвучал голос Дэна:
— У меня к тебе одна очень важная просьба…
— У меня к тебе одна очень важная просьба…
— Издеваешься, да?! — жалобно спросила она и повернулась голову вправо, так, чтобы увидеть его глаза. — Я до сих пор не могу понять, как согласилась отпустить с тобой Альери, а у тебя опять какие-то просьбы!
— Издеваешься, да?!
Я до сих пор не могу понять, как согласилась отпустить с тобой Альери, а у тебя опять какие-то просьбы!
— Какое место я занимаю вот тут, в твоем сердце? — тихо спросил он, и картинка поехала вправо-вверх, чтобы показать «мне» ладонь Ромма, переместившуюся под левую грудь главы СОК.
— Какое место я занимаю вот тут, в твоем сердце?
— Ближайшего друга. Такого же родного, как Ари… — порывисто прижав к себе его, твердо ответила Аннеке.
— Ближайшего друга. Такого же родного, как Ари…
— Значит, я имею право о тебе заботиться?
— Значит, я имею право о тебе заботиться?
— Да.
— Да.
— Так вот, я оставляю тебе Молчуна и два отделения абордажников. Старшими у последних будут Борода и Шкаф…