– Возьмите, там в нише ещё осталось!
– Спасибо, – сказал бородач и, едва сдерживая нетерпение, вскрыл упаковку, забросил в рот несколько гранул и, прикрыв глаза, стал медленно разжёвывать.
– Там ещё есть… – повторил Головин, слегка удивлённый такой реакцией его нового знакомого.
– Это вряд ли, – сказал тот, не открывая глаза.
– Почему? А, кстати, почему вы меня так резко дёрнули? Нога, вон, до сих пор ноет.
– Там снаружи был оптимизатор. И всё, что осталось в нише, он оптимизировал. Но за то, что ты успел протащить хоть что-то, огромное спасибо.
Бородач открыл глаза и представился:
– Меня зовут Билли. Хотя по документам я Бернард Уизерспун. Но здесь всё это не имеет никакого значения.
– А я Марк Головин, – сказал Марк, – а скажите, мистер, где остальные члены команды станции? Это ведь станция?
– Это? – переспросил Билли и огляделся, будто попав сюда впервые. И только сейчас Головин заметил, что и стены, и потолок, и пол были выполнены в куда более традиционной манере, безо всяких закруглений, странных ниш и сияющих поверхностей. Всё было обычно – даже светильники на потолке имелись.
– Я и сам ещё не разобрался толком, что это такое. Привык? Да. Но всё ещё не разобрался, да оно и не нужно.
– Вы… Вы здесь один? – почти что шёпотом спросил Головин, ужаснувшись своей догадке.
– Да, приятель. Совсем один.
– А почему? Разве этого достаточно на такую большую станцию? Вы знаете, я даже устал, бегая по коридорам, но так и не смог найти какого-то выхода или перехода.
– Ты думаешь, я тут что-то вроде служащего? – спросил бородач и, грустно усмехнувшись, забросил в рот ещё пару гранул целлюлозы.
– А разве нет?
– Нет. Вот ты как попал сюда?
– Ну, это долгая история…
– У нас здесь куча свободного времени – супертанкер и маленький шаттл в придачу. Так что не стесняйся. Я, знаешь ли, устал рассказывать анекдоты самому себе. Я их за два года не то что выучил, я их отшлифовал и могу рассказывать в двадцати четырёх литературных традициях.
– Что, простите? – произнёс Головин и даже подался назад, прижимая руки к груди.