Ни в ее голосе, ни у меня в душе не было уверенности. Я взболтнул остатки бренди в стакане, наблюдая за тем, как Смайт отчаянно пытается не смотреть на меня.

Вдруг она повернулась, подняла трость, как будто та была для нее успокоительным, и стукнула по полу:

– Проклятые варвары!

Варвары. Валка часто называла так нас, как будто кровь в ее жилах не была человеческой, такой же как моя.

– Они такие, какие есть, – сказал я.

– Пожалуй, – ответила Смайт, – но это не означает, что они не чудовища. Та несчастная девушка… знаете, почему они так делают?

Я лишь помотал головой. Тогда я не знал. Наверное, до сих пор не знаю.

– Вы собираетесь предложить обмен? Меня на одного из них?

– Да, конечно. – Она снова прислонила трость к столу. – Как думаете, готов князь расстаться с сыном?

– С Нобутой? – Я покачал головой скорее инстинктивно, нежели осмысленно. – Думаю, даже спрашивать об этом – плохая идея. Лучше попросить Танарана. Впрочем, если бы здесь был Тор Варро, он наверняка предложил бы подождать, чтобы аэта сам выбрал «подарок». Сомневаюсь, что ему знаком принцип обмена заложниками.

– Послами.

– А есть разница?

– Я не знаю, что за фигура Танаран, – вздохнула она. – Не хочу провести неравноценный обмен.

Я с трудом подавил скептический смешок.

– Нобута Отиоло – не лучший выбор независимо от моей ценности, рыцарь-трибун. Это лишь ребенок. Эфеб, не дипломат. В любом случае я уверен, что аэта неверно трактует наши намерения, если мы попросим его ребенка. – Я уставился в потолок, собираясь с мыслями. – Возможно, лучше будет просто предложить и посмотреть, как отреагирует вождь. Вдруг он нас удивит.

– Хорошо. Будь по-вашему, лорд Марло. – Райне Смайт оперлась на локти и потерла глаза. – Встретимся завтра утром, до начала переговоров, чтобы еще раз все обсудить.

Нехотя, кривясь, но понимая, что иное будет расценено как невежливость, я допил бренди и поставил пустой стакан на стол:

– Как скажете, рыцарь-трибун.

Был бы я солдатом, отдал бы честь и строевым шагом вышел из комнаты. Но солдатом я не был и поэтому лишь подобрал полы шинели и развернулся.

– Вы согласитесь, когда придет время, – сказала Смайт, когда я был на полпути к двери.