– А ты?

– Мне как-то неудобно, – смутился Герман, отчаянно краснея и виновато пряча глаза в землю. – Лучше я подожду тебя здесь. По-моему, как-то все глупо и беспардонно у меня получилось… Честно говоря, мне просто стыдно. А потом, ты же их знаешь лучше меня. По крайней мере дольше… Ну, в общем, так будет лучше.

– Хорошо. Я вернусь и все им объясню, – на удивление быстро согласилась девушка. – Но только, обещай мне, что ты будешь ждать меня здесь и больше ни о чем другом не думать. Обещаешь?

– Обещаю. Обещаю ждать тебя здесь и не о чем не думать, – повторил вслед за ней как священную клятву Герман. – Только ты побыстрей возвращайся.

Девушка кивнула и ее фигура начала медленно растворяться в воздухе.

Герман помахал ей на прощание рукой, присел на корточки, обхватил голову руками и неподвижно замер в этой дурацкой позе.

– Не получается, – уже в следующее мгновение, вновь услышал он ее голос.

– Что не получается? – оторопев от неожиданности, переспросил он, поднимая голову и натыкаясь взглядом на ее фигуру. – Ты уже вернулась? Так быстро? Хотя, конечно, я забыл, в этом мире отсутствует категория времени… Но, все же?

– Я никуда и не уходила, – чуть не плача, пожаловалась она. – Психологический барьер все еще существует. Наши друзья, наверное, очень сильно на нас обиделись. Они больше не хотят нас видеть. Что ты наделал?!

– То есть, как не хотят видеть? – возмутился Герман и тут же поспешил умерить свой пыл. – Хотя, да, конечно. Я во всем виноват. Но я же не знал… Попробуй еще раз, может быть получится.

– Я уже пробовала. Ничего не получается! – в отчаянии заплакала девушка. – Мы их теперь уже никогда больше не увидим. Я их уже даже почти не чувствую. Со мной раньше никогда такого не было…

– Ты их даже почти не чувствуешь? – повторил вслед за ней Герман и в его сознании заискрилась дерзкая мысль. – Ты их не чувствуешь… А других? Других ты чувствуешь? Дмитрий Николаевича, скажем? Вашего командира? Алексея, наконец?

– Других?!.. – девушка на мгновение сосредоточилась, и лицо ее вскоре озарилось неподдельной радостью и ликованием. – Других чувствую… Чувствую… Всех. Всех кроме Даяны, Светланы и Клауса.

– Слава богу, – облегченно вздохнул Герман, прижимая к себе девушку. – Значит еще не все потеряно. Это радует.

Девушка улыбнулась ему в ответ и вдруг, ни с того ни с сего, спросила:

– А ты сам-то кого-нибудь чувствуешь?

Герман неуверенно пожал плечами, не зная, что и ответить.

– Тебя вот точно чувствую, – наконец признался он. – А других… Даже не знаю…Хотя нет, подожди, у меня такое ощущение, что…