Сэмюель Дилени ДРАГОЦЕННОСТИ ЭПТОРА (сборник)

Сэмюель Дилени

ДРАГОЦЕННОСТИ ЭПТОРА (сборник)

ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ (вехи творчества Сэмюела Дилени)

ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ

(вехи творчества Сэмюела Дилени)

...Я, может быть, смогу когда-нибудь проникнуть в смысл, найти во тьме разгадку того, что обнажает видимости суть и внешний образ разрушает без остатка. Вот мальчик. Сквозь него глядит старик, как сквозь скорлупку прорастает семя. Распилен надвое его мгновенный лик, и щепки без следа уносит время.

Мэрилин Хэкер.

«Пророки и линзы»[1]

...Сэмюел хороший парень... Хоть он и черный, но всегда пытался писать как мы, белые... Словечко «как» отделяло его от нас всегда... и даже голубым он был только наполовину...

X. Эллисон.

В начале шестидесятых в классической фантастике — детище дешевых журналов тридцатых — назрел кризис. Большинство авторов продолжало идти по проторенному, традиционному пути, лишь совершенствуя жанр, углубляя образы героев или окунаясь в хитросплетение социальных проблем, создавая и вовсе невероятные миры. Но часть, поднявшись на борт «желтой субмарины», ратовала за что-то новое, более литературное, более высокохудожественное, нежели набившие оскомину футурологические измышления Степлдона, одиссеи в духе Э. Р. Берроуза да космические оперы — перепевы X. Гернсбека. Много позже Б. Олдисс писал о том времени:

«В середине шестидесятых метаморфозы стали жизненно необходимы. Англия свинговала, битломания, как эпидемия, охватывала всю страну, длина волос росла, а юбки укорачивались до естественного предела. В воздухе веяло новым гедонизмом. Империя растворилась, и римляне становились просто итальянцами... Шестидесятые остались в памяти мещански-красочными воскресными журналами, ростом влияния лейбористов, наркотиками, промискуитетом, подешевевшими авиабилетами, цветным телевидением, поп-музыкой, которая внезапно заговорила человеческим голосом, — и постоянной опасностью того, что на Ближнем Востоке или во Вьетнаме, или в Южной Африке, или Где-то-там еще, рано или поздно произойдет нечто, что взорвет весь этот мир к чертовой матери, ныне и присно и во веки веков, аминь! Вот чем по-настоящему был Дивный Новый Мир, частью которого мы не переставали себя ощущать»[2].