«Два дня мы были в перестрелке, что толку в этакой безделке»[39], – вспомнились строки из прошлой жизни. Счастливые, у них были эти два дня, а здесь придется умирать уже завтра. Что же, вечной жизни не бывает, но побороться с костлявой надо. Иначе зачем в крепости санитары? И на плацу, назло всем уставам, были установлены чаны, в которых кипятились бинты и вата, точнее ленты мягкой ткани и корпия – других перевязочных материалов этот мир еще не знал. Как не представляли бойцы тылового капральства, зачем их заставили чуть не до блеска вымыть караулку – самое большое после казармы помещение замка. Ясно, что для госпиталя, но по большому счету не все ли равно раненым? А командир свирепствовал, не стесняясь ни в выражениях, ни, прости господи, в тумаках. Никогда за ним такого не замечали – видать, власть юнцу голову вскружила. Но рука у парня тяжелая, так что чистили и мыли хоть и за страх, но на совесть.

А остальным – спать. Спят, спят солдаты, спят капралы, лейтенанты, лейтенанты и сержанты[40]. Лейтенант правда один, но спит как младенец. И слава богу, без него крепость не удержать. Собственно, ее и так не удержать, но знать это положено только командиру. Знать и молчать, так молчать, чтобы эта мысль и в голову никому не пришла, потому что иначе будет то, что страшнее смерти – паника и позор.

Все умирают. Но позади страна, ставшая родной, люди, по которым захватчики пройдут катком убивая, насилуя, разоряя. Галлийцы, когда интервенты, не лучше, это правда. Однако сейчас не они напали, а значит, надо держаться. Мир лучше не станет, попробуем просто защитить людей.

– Можно посидеть с тобой?

– Шарль-Сезар? Я думал, вы уехали. Что цыганам делать на нашей войне?

– Нечего, – мальчик сел у костра рядом, – поэтому они и ушли.

– А вы, господин виконт? – с легкой насмешкой спросил Жан.

– А я виконт, и я не служу Кастилии, – парень говорил спокойно и совершенно серьезно, – я галлиец.

– Ты знаешь, что твой отец служил Кастилии?

– Знаю, это его право. Я решил служить своей стране. – И сразу, без паузы, тем же спокойным тоном: – Сколько нам осталось жить?

– Зависит от того, как будем воевать.

– Я не могу воевать, я еще мал. Но я не верю, что бесполезен. Найди мне дело.

– Иди помогать санитарам. Завтра у них будет много работы, – и тихо, чтобы никто не услышал: – Удачи вам, будущий граф.

Жан проснулся за час до рассвета. Часовые доложили, что в районе кастильских флешей мелькали факелы, слышались крики. Что же, все ясно. Ночью осадные орудия подкатили к крепости и теперь надо ждать штурм.