Зитос насторожился, увидев сыновей Дорна.

— Почему они направили на нас оружие? — спросил Гарго.

— Не на нас, — ответил Зитос, но от уточнения воздержался.

Поспешность сейчас не привела бы ни к чему хорошему.

Вулкан, завидев перед собой стену прорывных щитов, встал впереди Змиев.

— Сохраняйте спокойствие, мои сыны. Нас не приглашали и не ждали, кроме того, мы пришли в тяжелый для Терры час.

— Тем больше причин радоваться твоему возвращению, владыка, — возразил Гарго.

— Они не верят, что это действительно он, — пояснил Абидеми.

Вулкан ничего не сказал. Он направился к лидеру Имперских Кулаков. Нагрудник воина украшал черный череп, увенчанный изумрудным лавровым венком. На плечах, под черными сжатыми кулаками блестели серебряные молнии, а спину покрывал черный плащ, отороченный мехом ледникового льва. Хускарл, один из самых преданных охранников Дорна. Его красные ретинальные линзы неотрывно следили за каждым движением Владыки Змиев.

Толпа притихла. Одного вида сорока болтеров в руках личной гвардии Дорна было достаточно, чтобы усмирить любые попытки мятежа.

— Ты говоришь от имени Дорна и этих людей? — спросил Вулкан лидера Кулаков.

Этот воин был единственным, кто не держал оружие наготове. Одна его рука лежала на рукояти церемониального меча, висевшего в ножнах на бедре, а вторая замерла поблизости от болт–пистолета.

Вулкан был не настолько сердит или горд, чтобы объяснить, что выхватить пистолет он все равно не успеет. Но его братья… Он не сомневался, что способен вынести сорок болтерных выстрелов, но не мог сказать того же о своих сыновьях.

— Ответь мне, легионер. Я знаю, что мой брат наказал отнестись ко мне с уважением. Или ты считаешь меня мертвецом, наваждением или обманщиком?

— Я не знаю, чему верить, — наконец признал воин, хотя и грубоватым тоном, как было принято в Седьмом.

Сыновья Дорна всегда отличались такой же стойкостью и непоколебимостью, как и стены, которые они охраняли. Их надежность восхищала Вулкана, хотя кое-кто пренебрежительно укорял их в недостатке воображения.

— Разве ты не слышал? — Улыбка примарха была искренней, но горьковатой от грусти. — Вулкан жив.