Сам Хейзел падает на траву и начинает скулить.

Раскрыв рот, я вытаращенными глазами смотрю на того, чью шкуру нельзя было пробить.

— Серебро, — спокойно произносит Эдриан. Я тут до меня вдруг доходит. — Неужели ты, вонючая псина, думал, что я не знаю, как победить ликантропа? Ты просто кретин.

И в руке человека в черном появляется еще один кунай. Не сложно догадаться, что тоже серебряный.

— Я буду считать до четырех, — и на лице Эдриана, наконец, появляется ухмылка. — Раз.

Волк тут же срывается с места и дает деру, исчезая между деревьями.

— Два! — кричит Эдриан, и я ощущаю, как барабанит мое сердце. Он же не попадет! Он же не сможет попасть! Его же даже не видно! Да и деревья помешают! Он не сможет бросить нож по прямой!

— Три!!! — и Эдриан заносит руку для броска. Глаза он закрывает, а в сторону, куда умчался Хейзел, разворачивается правым ухом.

Он его услышит! Я понимаю это, и потому не выдерживаю.

Охотник — не просто мой шанс на спасение. И даже не просто учитель. В каком-то странном смысле, он мой друг. Хоть я и понимаю, что он хочет меня как-то (пока еще не знаю, как) использовать.

Я бросаюсь на Эдриана.

Но он даже не шевельнулся.

Ему это было и не нужно — я врезался в некую незримую стену, когда до Эдриана оставалось всего два шага. Незримая энергия оттолкнула меня в сторону, бросив на задницу.

Судорожно вздохнув, я с открытым ртом стал наблюдать момент казни.

— Четыре, — шепчет Эдриан… и бросает нож.

Я вздрагиваю.

Слышу, как в висках тарабанит пульс.

— Стелла? — Эдриан возмущен.

От шока я понимаю не сразу, и лишь теперь замечаю, что на линии броска стоит пепельновласая колдунья, сжимая в руке брошенный кунай.

— Еще не время, мессир.