Боб, как обычно, взял один из подносов и понес его в подвал, чтобы покормить Марию.

— Ее правильней было бы убить, — заявляет Корделия. — А мы еще ее и кормим. Вот увидите, доставит еще эта шлюха нам проблем.

— Убить… это слишком жестоко, — смотрит на Престон Анна. — Она же никого пока не убила.

— Но она предала нас! — Корделия аж со стула вскакивает. — И правильно ты говоришь: «Пока!». Где гарантия, что на следующей битве она не встанет на сторону этого твоего Мурыма?!

— Муромца, — поправляет Корделию Вишнякова. — Тебе-то стыдно его имя коверкать, мисс-я-всё-знаю.

— Простите, что в спектр моих познаний не входит славянская мифология!

— Заткнись, Престон, — смотрю я на нее. — Никого мы убивать не будем.

Опускаю глаза.

— По крайней мере, не на Арене…

— Вот увидите, — продолжает она, — Карденас еще покажет свою мерзкую натуру! Вы еще пожалеете, что не послушали меня!

— Да что она сделает?! — встает на защиту Марии Эбигейл. — Корди, ты… ты и правда… перегибаешь.

Корделия улыбается. Но в глазах таится грусть.

— Я думала, что хотя бы ты меня поймешь, — эта фраза адресована Эбби. И после этого Корделия удаляется наверх.

Аппетит немного поубавился, тем не менее, я продолжаю есть.

— Все будет хорошо, — произносит Анна, искренне веря в свои слова.

Интересно…

Наверное, каждый человек всегда считает, что именно он является главным героем. Когда кто-то из его знакомых умирает, он мысленно говорит себе: «С кем угодно, но не со мной». Разбивается на машине: «Кто угодно, но не я».

Вот что я знаю точно.

Каждый из тех людей, кто пал жертвой несчастного случая, всего минуту назад считал, что будет жить еще долго и счастливо. Что у него всё впереди.

Что история не продолжится без главного героя, а главный герой — это он сам.