Комплейн бежал почти вслепую: глаза ему заливал пот. Как во время сна, так и в яви в Кабинах было тепло, и люди легко потели. Никто не обратил на него внимания: бессмысленная беготня была в племени явлением повсеместным, многие пытались таким образом убежать от преследующих их видений. Комплейн знал только одно: он должен вернуться к Гвенни, поскольку только женщины обладали магическим даром дарить забытье.

Когда он ворвался в квартиру, она стояла неподвижно, держа в руке чашку чая. Она делала вид, что не видит его, но настроение ее изменилось, и худое лицо выражало напряжение. Она была крепко сложена, и ее массивное тело удивительно контрастировало с маленьким лицом. В эту минуту вся ее фигура выражала решительность, как будто она готовилась к атаке.

— Не смотри так, Гвенни. Я же смертный твой враг. — Он хотел сказать не совсем это, да и тон его не был достаточно примирительным, но при виде ее его гнев частично вернулся.

— Да, ты мой смертный враг, — с нажимом сказала она, не глядя на него. — Я ненавижу тебя больше всех людей.

— В таком случае дай мне глоток своего чая, может, он меня отравит.

— Это было бы здорово, — сказала она ядовито и подала ему чашку.

Он знал ее хорошо. Ее гнев не был похож на его гнев. У него он проходил медленно, у нее — молниеносно. Она могла ударить его в лицо, а через минуту отдаться ему. И тогда это получалось у нее лучше всего.

— Хватит дуться, — сказал он. — Ты же знаешь, что мы ругались из-за ерунды.

— Из-за ерунды? Значит, Лидия для тебя ерунда? Только потому, что умерла сразу после рождения… наш единственный ребенок, а ты говоришь, что это ерунда?

— Лучше называть ее ерундой, чем использовать как повод для ссоры. — Он воспользовался тем, что Гвенни протянула руку за чашкой и, проведя рукой по ее голому плечу, ловко сунул пальцы в вырез блузки.

— Перестань! — крикнула она, вырываясь. — Ты отвратителен! Не можешь думать ни о чем другом, даже когда я с тобой разговариваю! Пусти меня, скотина!

Но он не пустил. Вместо этого он обнял ее и притянул к себе. Она попыталась было пнуть его, тогда он ловко подсек ей колени, и они вместе упали на пол. Когда он приблизил свое лицо к ее, она попыталась укусить его за нос.

— Руки прочь! — воскликнула она, тяжело переводя дыхание.

— Гвенни… Гвенни, дорогая… — прошептал он.

Ее поведение резко изменилось.

— А потом ты возьмешь меня на охоту?

— Конечно. Я сделаю все, что ты захочешь.

Однако то, чего Гвенни хотела или нет, не имело большого влияния на дальнейший ход событий, потому что в эту самую минуту в комнату ворвались две ее запыхавшиеся кузины и сообщили, что ее отец, Озберт Бергзс, почувствовал себя хуже и зовет ее к себе. Он заболел прогрессирующим гнильцом одну сон-явь назад, и Гвенни уже раз навестила его в его удаленной квартире. Все были уверены, что он не протянет долго. Таков был обычный финал болезней в Кабинах.