Он сел прямо на траву в тени старой, наполовину высохшей березы. Раамм, неловко подогнув конечности, опустился напротив.

— Говори, — кивнул Кратов.

— Я звездный разведчик, — сказал Раамм. — Мое дело — искать и открывать новые миры. И нет мне заботы, что происходит с ними после того, как мое знание ляжет в хранилище всех знаний моей расы. Всю жизнь я был занят лишь этим. Тут нет необычного: я был рожден с генетической программой звездного разведчика. Насколько мне известно, у твоего народа генетическое программирование не принято.

— Это так, — подтвердил Кратов.

— Однажды я открыл очередной мир. Я был горд своей удачей. Недаром меня называли Везунчиком! Это случилось двадцать пять кругов тому назад. Надо тебе знать, что один круг соответствует девяти оборотам Земли вокруг светила… Я был молод и нерасчетлив. Мне казалось, что нет силы среди вечных звезд, которая могла бы омрачить мою радость. Поэтому я стал допускать ошибку за ошибкой. А долгая цепь ошибок неминуемо ведет к преступлению. Я направил свой корабль к планете…

— Это была Земля? — спросил Кратов.

— Да, двадцать пять кругов тому назад я открыл для своей расы Землю. Прекрасный, чарующий мир! Но он был прекрасен только издали, когда видишь его на экране локатора и можешь прикрыть туманно-голубой диск ладонью… Он был населен разумными существами, которые воевали между собой. Много позднее я узнал термин «война» и понял его смысл. А тогда я думал, что это психоз… Наша раса никогда не воевала. Мы не ведали причин, по которым дозволено лишать себе подобных права на вечную жизнь. Виновен ли я в том, что не знал этого?

— Нет, — сказал Кратов.

— Но первая вина моя в том, что я увидел признаки бедствия и не повернул вспять. Как мог я надеяться понять суть происходящего, если я всего лишь разведчик? Разве достало бы мне сил помочь хотя бы малому числу бедствующих?

— Это не вина твоя, — возразил Кратов. — Это удел всякого разумного существа, глазам которого открывается чужая беда. Кто способен остаться равнодушным, даже сознавая свое бессилие?

— Я надеялся помочь. И не ведал, что бывают моменты, когда сочувствие преступно.

Мой корабль снижался в тучах черного дыма. Подо мной тлели руины. Их сменяли пламенеющие поля. Я не мог даже выбрать посадочную площадку.

— Ты знаешь место, где это случилось?

— Нет, все стерлось… В конце концов, я увидел площадку, пригодную для моего корабля. Она скрывалась в чистой зеленой поросли, и я решил, что сюда не докатился еще страшный, необъяснимый психоз самоистребления. Там стояли жилища, сложенные из обработанных кусков дерева. Возле них передвигались живые существа, которых я идентифицировал как разумных по признаку ношения одежды. Я обрадовался. Я подумал, что смогу каким-то образом выведать у них, что происходит с этим миром и что нужно сделать, чтобы остановить бедствие.