Спустя мгновение тот оказался во рту у женщины. Не теряя времени, но и без спешки, Пендрейк задрал рубашку и стал разматывать прочную ленту, обмотанную вокруг поясницы. Женщина только слегка шевельнулась, когда он начал связывать ей руки.

На все ушло не более трех минут. Пендрейк встал, слегка дрожащий, но спокойный. И, не взглянув на пленницу, быстро пошел прочь. Какое-то время он двигался параллельно ограде, потом пробрался между деревьями и внимательно осмотрел местность за оградой. Здесь ничего не изменилось — напротив него находился густой лес. Удовлетворенный увиденным, Пендрейк начал карабкаться вверх по решетке., Как он выяснил во время первой попытки, которая состоялась еще двумя месяцами раньше, влезть на нее сложности не представляло. Все равно что взобраться по канату.

Он достиг верха ограды и, теперь уже торопясь, стал на ее край над копьеобразными стержнями. Секундой позже мелькнула мысль, что он слишком торопился.

Он поскользнулся.

А потом, инстинктивно пытаясь спасти жизнь, Пендрейк сделал еще одну ошибку. Когда он падал, один из стержней вонзился ему в правую руку чуть пониже локтя и проткнул ее насквозь. Он так и повис на руке, насаженный на стержень, как кусок мяса на крюк мясника. Боль нахлынула и вспенилась в теле, что-то теплое, соленое и вязкое брызнуло ему в рот и в глаза.

Удушаюше-ослепляющий ужас. Несколько секунд он не чувствовал ничего, кроме боли.

Он поднимал себя. Это была первая мысль, пробившаяся сквозь раздирающую мозг боль. Он поднимал себя левой рукой, одновременно пытаясь стащить правую с темного неотполированного стержня.

Он поднимался! И стаскивал, стаскивал! Бормоча какую-то несуразицу, он пролетел двадцать футов и рухнул на землю.

Столкновение было жестоким. Мускулы Пендрейка собрались в тугие, натянутые до предела жгуты. Ему показалось, что Земля на мгновение превратилась в разъяренного нападающего быка весом в шестьдесят шесть миллиардов миллионов биллионов тонн. Он попытался подняться, свалился, потом встал. В его разбитом теле сохранился один-единственный живой импульс: убежать! Прочь отсюда! Они придут, они будут искать. Прочь! Пошел!

Он не думал ни о чем другом, пока не вышел к ручью. Вода была теплой, но это была осенняя теплота. Она освежила горящие губы, в лихорадочных глазах опять засветился разум. Пендрейк обмыл лицо, стащил плащ и промыл рану. Вода покраснела. Кровь била из рваной раны и пузырилась в ручье. Пендрейк покачнулся и едва успел откинуться на спину на поросший травой берег.

Сколько он так пролежал — он не имел ни малейшего понятия. Наконец пришла мысль: “Жгут или смерть!”