На одном этаже размещается десять жилых ячеек. По пять с каждой стороны центральной оси многоэтажного дома. Поэтому недостатка в соседях Кораблёвы не испытывали. Каждый этаж, в обязательном порядке, снабжался просторной застеклённой верандой где было приятно чаёвничать, особенно вечерами, разглядывая полыхающий огнями город. Такие веранды, вместе со всем полагающимся: столами, скамейками, креслами, и пустыми цветочными горшками ожидающими когда кто-то из жильцов посадит в них что-нибудь по своему вкусу, в обязательном порядке строились в новых домах как мощный фактор объединяющий жильцов и укрепляющий горизонтальные связи в обществе. Психологи многое могли рассказать по данному поводу. Но самое главное, что это работало.

Помимо увлечённой тайнами океанских глубин семьи Метёлкиных соседями Егора и Кати были Серебряных Анфиса, семья Растоповых, Коля Нагорный и человек с необычным именем-фамилией: Никодим Нискольких.

Анфиса работала в службе статистики под руководством города-интеллекта Новосибирска. Каким-то непостижимым образом она всегда знала о всех интересных событиях происходящих в общественной жизни города. Была готова по первой просьбе подсказать куда сегодня вечером стоит пойти и что там можно увидеть. Хотя сама она не часто выходила куда-то, предпочитая спокойные вечера наедине с книгами и долгие ночные бдения на застеклённой веранде, с выключенным светом, разглядывая сверкающий блеск городских огней. Ташка была уверена, что Анфиса пишет лиричные стихи с мелодичной рифмой через строку с стиле русских поэтов-символистов серебряного века. А кто не пишет стихи в наше время?

Компанию Анфисе в её ночных бдениях составлял Колька Нагорный. Программист-кодоплёт, неподвижный словно Будда, он постоянно сидел в очках-мониторах погрузившись в состояние Сатори, как любили говорить программисты на востоке.

Познакомившись с Ташкой немедленно вызвал её на состязание программистов, виртуальную игру-поединок где побеждает тот кто за ограниченное время напишет более эффективный код, причём само понятие эффективности трактуется достаточно широко. Будучи наголову разбит Нагорный расстроился и пару дней ходил как в воду опущенный. Потом Катя рассказала ему, что Ташка избыточно модифицированная и разве это незаметно при первом взгляде на неё? С тех пор Колька любил, будто случайно, упоминать как однажды продержался против доминанты четырнадцать целых шестнадцать сотых секунд, чем весьма гордился.

Никодим Нискольких учился на врача и работал врачом, точнее помощником, в районной поликлинике. У него было ужасно много родственников и не проходило и недели, чтобы кто-то из них не приходил к Никодиму в гости дабы вытащить «этого затворника на белый свет» как они выражались. У Ташки в глазах рябило от этих «четвеюродных братьев по бабушкиной линии». Встречая во время верандного чаепития незнакомого человека она по умолчанию предполагала его далёкое-далёкое родство с товарищем Нискольких. Правое ухо Никодима украшала бирюзовая серёжка — экстренный передатчик, который он всегда имел при себе на случай если его срочно вызовут в больницу. Такой же, только скрытый в костях черепа, был у Кати как у будущего бойца Красной армии.