— Зачем?

— Там наверняка лежит Библия. Их обычно кладут в такие места.

Я швырнул трубку. Чертов ублюдок, повторял я про себя, он еще смеет давать мне такие советы!

Лучше б я вообще никогда не приезжал в Сиэтл, подумалось мне. Я чувствовал себя непонятливой машиной. Наверное, то же ощущал симулякр Стэнтона, приехав в Сиэтл. Пытаешься втиснуть себя в эту незнакомую вселенную, отыскать уголок, где можно было бы действовать привычным образом — например, открыть адвокатскую контору в его случае или… И я задумался, а что же в моем случае? Однако, неприятное это дело — моделировать свое жизненное пространство. Я уже привык к Прис и ее повседневной жестокости. Более того, я почувствовал, что против ожидания, я начал привыкать и к Сэму К. Барроузу, к его адвокату, его системе взглядов.

Мои инстинкты велели мне предпочесть знакомое зло чему–то незнакомому. Я мог функционировать только одним, известным мне способом. Подобно слепой, безмозглой твари я шлепал вперед, туда, где мне положено отложить икру, потому что так велит инстинкт.

Я знаю, что хочу! Это было, как озарение! Я вовсе не хочу стрелять в него, напротив — я хочу присоединиться к «Барроуз Организейшн»! Чтобы, подобно Прис, стать ее частью. Я собираюсь переметнуться на другую сторону.

Там должно найтись место и для меня, твердил я себе. Может, не в «Лунном проекте», не страшно: я ведь не рвусь на телевидение, не жажду увидеть свое имя на страницах газет. С меня будет довольно просто ощущать себя полезным. Пусть кто–то важный, большой использует мои способности.

Я схватил трубку и заказал разговор с Онтарио, штат Орегон. Тамошнему оператору я дал домашний номер моего компаньона.

Трубку снял Мори, совсем сонный.

— Что ты делаешь, спишь? — задал я идиотский вопрос. — Послушай, Мори, мне надо сказать тебе очень важную вещь. Ты должен это знать: я собираюсь перейти на ту сторону. Я ухожу к Барроузу, и черт с тобой, моим отцом, и Честером, и Стэнтоном, который, кстати, стал настоящим диктатором и делает нашу жизнь невыносимой. Единственное, о ком я жалею, — это Линкольн. Но если он такой мудрый и понимающий, то поймет и простит меня. Как Иисус.

— О чем ты, Луис? — по–моему, он меня совсем не понимал.

— Я предатель.

— Нет, ты ошибаешься.

— Как я могу ошибаться? Что значит, ошибаюсь?

— Если ты уходишь к Барроузу, то наша «Ар энд Ар Ассоциация» перестает существовать, следовательно предавать нечего. Мы просто сворачиваемся, дружище. — Он говорил совершенно спокойно. — Разве не так?

— Мне наплевать. Я просто знаю, что Прис права: встреча с таким человеком, как Барроуз, не проходит без последствий. Он — как звезда или комета: ты либо оказываешься захваченным его хвостом и движешься в кильватере, либо вообще прекращаешь трепыхаться, так как сознаешь бесцельность своего существования. Мне кажется, он обладает какой–то магией. Знаешь, я постоянно ощущаю эмоциональный голод внутри себя — глупый, неразумный, но такой настоящий. Что–то, похожее на инстинкт. Поверь, ты и сам вскоре это испытаешь! Без Барроуза мы не более, чем улитки. В конце концов, а в чем цель нашей жизни? Тащиться куда–то в пыли? А ведь мы не живем вечно! Если ты поднимешься к звездам, ты умрешь. Знаешь, зачем я взял свой кольт? Я скажу тебе: если мне не удастся войти в «Барроуз Организейшн» — я вышибу себе мозги. Черт побери, я не собираюсь оставаться позади! Инстинкт внутри меня велит мне жить! И он очень силен!