Каким–то образом он впитал в себя мировоззрение Манфреда, и теперь оно исподволь разлагало его психику.

«Надо дождаться вечера, надо как–то дотянуть до встречи с Арни Коттом. Потом я смогу все бросить и вернуться в собственный мир, в собственное пространство и больше никогда не видеть Манфреда Стайнера. Арни, ради бога, спаси меня», – повторял он.

– Вот мы и прибыли. – Вертолет замер, коснувшись поверхности крыши, лопасти остановились.

Манфред тут же с нетерпением бросился к дверце.

«Значит, тебе хочется здесь осмотреться, – отметил про себя Джек. – Интересно, почему?» Он подошел к дверце и открыл ее; Манфред, не мешкая, выпрыгнул на крышу и побежал к уходящему вниз скату, словно знал дорогу наизусть.

Когда Джек вылез из вертолета, мальчик уже исчез из виду. Джек поспешил за ним к спуску и окунулся в школьную атмосферу.

«Дорин Андертон и Арни Котт, – говорил себе Джек, – два самых близких мне человека, которые значат для меня больше всего, благодаря которым я сохраняю связь с самой жизнью – и именно в эти отношения сумел внедриться Манфред: он разрушил самые важные для меня связи. Что же осталось? Оторванный от них, я автоматически потерял и все остальное – своего сына, жену, отца, мистера И. Я знаю, что меня ждет, если я шаг за шагом буду отступать перед этим ребенком. Теперь я понимаю, что такое психоз: полное отчуждение от объектов внешнего мира, особенно от значимых – от тепла живых людей. А что приходит взамен? Постоянная сосредоточенность на собственном сумеречном состоянии, на возникающих внутри флуктуациях, влияющих только на внутренний мир. Так расщепляются два мира, внешний и внутренний, теряя взаимосвязь. Они просто расходятся в разные стороны. И я стою на пороге отчуждения. Возможно, всегда стоял, возможно, что–то таилось во мне с самого начала. Но мальчик значительно продвинул меня вперед. Вернее, благодаря ему я проделал большой путь».

Мощная зацикленная энергия Манфреда, стирая все вокруг себя, проникает во внешний мир и поражает его. Таким ребенок был с самого начала, являя собой высшую точку развития шизоидного процесса.

– Манфред, подожди, – позвал Джек, медленно спускаясь за мальчиком в недра здания Общественной Школы.

Сильвия Болен, потягивая кофе, сидела на кухне Джун Хинесси и делилась с ней своими проблемами.

– А самое ужасное, – рассказывала она про Эрну Стайнер и ее детей, – как ни закрывай глаза, они вульгарны. Жаль, что приходится об этом говорить, но в последнее время мне так часто пришлось с ними общаться, что скрывать правду я просто не могу: я каждый день наталкиваюсь на их дурное воспитание.