— Хочешь конфетку?

Ацилий так демонстративно скривился, так изысканно изогнул губы и сморщил породистый нос, словно пронаблюдал, как его дорогая Кассия с жадностью облизывает пол в туалете.

— А чо такого? Вкусно же! И сладкое, ващет, полезно для мозгов.

— Но выглядит вульгарно, дорогая моя, — снизошел божественный до ответа.

— Вуль… как? Это еще что за ругня такая? — мгновенно окрысилась девушка. — Что я опять неправильно сделала?

— Когда ты чавкаешь, пускаешь слюни, и к тому же у тебя попеременно надуваются щеки, то это выглядит крайне неэстетично. Точно дикая варварка из варварского же притона.

Уж чего-чего, а хладнокровия Гаю Ацилию было не занимать. Сказал — припечатал.

— Да твою ж центурию! — Кассия с силой толкнула напарника в грудь. — Я целый год не жрала леденцов! Я могу спокойно получить свое маленькое удовольствие так, чтобы ты не воротил нос?

— Получай на здоровье, но, заметь, ты первая начала скандал. Я всего лишь отказался от угощения.

Если чуть-чуть подумать, то патриций со всех сторон прав, а Кассии и раньше армейский мозгоправ делал замечания за несдержанность и склонность к преувеличениям.

— Ладно, проехали, — проворчала девушка.

Радовать немногочисленных пассажиров монорельса маленьким внутрисемейным скандалом ей вдруг расхотелось. Те, в свою очередь, и думать забыли о сериале на мониторах, уставившись на живых лигариев с нескрываемым азартом.

— Как скажешь, — согласился безмятежно Ацилий. — Не волнуйся, дорогая, всё у нас получится.

И как только догадался, что у напарницы дикий мандраж от всей предстоящей затеи?

— А! От этой заразы никакого спасу! — вспомнив про злополучный имплант, Кассия стукнула себя кулаком по лбу.

— Не злись, я не нарочно. Просто угадал.

Напарница только плечом дернула, не в силах разобраться, чего в ней сейчас больше — недовольства Ацилием или стыда за свою резкость.

Во всех патрициях… Хорошо, уточним: в одном-единственном патриции, с которым Кассию свела судьба, содержалось столько самоуверенности и невозмутимости, что их хватило бы на умиротворение взбунтовавшейся центурии. И если верить самому Гаю Ацилию, то эти поразительные качества его натуры никто специально не модифицировал и генетически не усиливал. Курион практически никогда не злился, не скандалил и не капризничал. И вовсе не потому, что не ощущал злости, гнева или обиды. Он — живорожденный патриций, а такие не показывают посторонним свои подлинные чувства.

— Но мне все равно очень хочется сладкого, — девушка вытащила изо рта леденец и с тоской на него уставилась. — Что теперь делать? Варварски его дососать или выбросить и умереть от гипогликемии?