Тем не менее Адмиралтейство Белой Гавани показало удивительную степень терпимости. Возможно, потому что у него не было особого выбора. Вряд ли они могли уволить каждого действующего (и выжившего) флагмана, в конце концов, учитывая бешеное расширение флота, повлекшее за собой и спрос на опытных адмиралов. Впрочем Хиггинс не думал, что это верно в его случае. Вместо этого, к его немалому удивлению, новое Адмиралтейство ограничилось удалением наиболее возмутительных политических назначенцев Яначека и тех, кто своими действиями в боевых условиях окончательно доказал, что не подходит для боевого командования.

Учитывая тот незначительный факт, что Аллен Хиггинс был командиром станции Grendelsbane, когда хевенитская атака прошлась по ней катком, он ожидал найти себя в списке офицеров с пометкой "менее, чем пригоден к командованию". В конце концов, он был тем, кто потерял несколько сот ЛАКов и семь СД (П) уничтоженных Peep, у которого были только MDM и свои собственные ЛАКи. И тем, кто оставил систему в условиях атаки превосходящими силами противника — уничтожив при этом девятнадцать собственных НЛАК и семьдесят три современных корабля-стены, лежащих беспомощно в доках, для предотвращения их попадания в руки Peep. И, конечно, был еще "незначительный" вопрос о сорока тысячах рабочих верфи, которых он не смог взять с собой. Воспоминания об этом катастрофическом дне наполняли стыдом его разум и его эмоции.

И не смотря на Grendelsbane, Белая Гавань не списал его на берег. Он спрашивал себя, иногда, насколько это могло быть было связано с тем, что, хотя он был назначен Яначеком, он никогда не делал вид, что является его поклонником. Или с тем, что он был в ускоренном порядке отправлен Яначеком на половинный оклад "до полного отчета беспристрастной комиссии по расследованию", как только он вернулся на Мантикору. Правда главной причиной того, что он был оставлен Яначеком на действительной военной службе, был его брак с одной из его двоюродных сестер. Яначек держал его не потому, что он ценил его услуги или из-за родственной преданности, а в качестве комбинированного способа: с одной стороны избежать его критики, а с другой — сохранить мир в семье.

Хиггинс на самом деле чувствовал себя неуютно во время службы под Яначеком, тем более, что он знал почему эта возможность была ему предоставлена. Он заставил замолчать свою совесть, оправдывая себя, тем, что по крайней мере некоторые компетентные офицеры должны оставаться на службе. Но он был уверен, что Яначек по-настоящему никогда не доверял ему. Вероятно поэтому он и оказался на Grendelsbane, достаточно далеко от Яначека — с глаз долой, из сердца вон.