Это объясняло также почему Яначек решил, что его свояк это замечательный выбор, когда понадобился козел отпущения, чтобы отдать его на заклание, после внезапной, как молния катастрофы при Grendelsbane, во время руководства Адмиралтейством Яначека.

Был еще один циничный момент. Хиггинс был уверен, что решение Яначека назначить его козлом отпущения, было основным фактором в решении Белой Гавани, о его реабилитации. Своего рода "око за око, зуб за зуб". С другой стороны, Белая Гавань держал его в неведении до официального отчета комиссии по расследованию сдачи Grendelsbane, а одним из выводов Комиссии был вывод, что никто не смог бы сделать лучше, чем Хиггинс численную оценку шансов, на основании знаний о возможностях хевенитских вооружений, которыми он обладал в момент столкновения. Так что безусловно можно утверждать, что Белая Гавань, сэр Томас Caparelli, и сэр Люсьен Кортес решили предложить ему командование исключительно на основе этого доклада.

В моменты наименьшего цинизма, Хиггинс находил сложным это принять. Все же он был все еще более чем смущен причудой судьбы, которая поставила его во главе Флота Метрополии и, в процессе, превратила его в единственного Адмирала Флота в домашней системе Мантикора.

Он, конечно, не был бы здесь, если бы не огромные потери Королевского флота Мантикоры в битве при Мантикоре. К огромному удивлению Аллена Хиггинса он остался одним из дюжины самых старших флаг-офицеров всего флота в результате этого жесточайшего сражения. И когда герцогиня Харрингтон передала командование Флотом метрополии и возобновила командование Восьмым Флотом — или, вернее, когда набралось достаточно кораблей-стены Мантикоры и Альянса для восстановления Главного флота в дополнение к Восьмому — Аллен Хиггинс земенил ее. Или, скорее занял ее должность, так как вряд ли, кто-то может фактически заменить ее.

Хотя Хиггинс уважал достижения Александер-Харрингтон, он был также одним из тех офицеров, который хорошо знал о роли, которую СМИ играли в создании легенды о «Саламандре». К ее чести она, казалось, действительно попыталась избежать такой лести СМИ, но в сочетание с ее высоким положением на Грейсоне, и ее политическим статусом как одной из главных лидеров оппозиции правительству Высокого Хребта, это превращало ее в лучшую идею физического олицетворения богини войны, до тех пор, пока общественность Мантикоры была в этом заинтересована. И, в этом отношении, большинство на Флоте было заинтересовано в том же. Что превращало прыжок в ее «ботинки» в интересный опыт.