Херазад, летевшая в самом начале строя, открыла точку перехода в гиперпространство. Гален направил корабль прямо в оранжевый водоворот, частица кризалиса пылко отреагировала эхом на его команду, изменяя курс.

Он вдруг с раздражением подумал об Анне. Анна управляла кораблем Теней, координировала работу его систем точно так же, как частица кризалиса управляла его кораблем. Когда между ним и Анной возникла связь, он услышал ее мысли о машине, и о том, как она служила ей. Она думала о чем-то, называемом Оком, чьи приказания она выполняла. Для его корабля он был Оком. Он был господином, а она — рабом. Но она не была каким-то искусственно созданным устройством, вроде кризалиса. Она была живым существом.

Если бы он мог забрать ее с Тенотка. Но он слишком спешил найти и убить Элизара, у него не нашлось времени на то, чтобы освободить ее.

Следуя за остальными, его корабль прошел сквозь черную сердцевину воронки, выплыл в красное, взбаламученное течениями, гиперпространство.

Внутри него продолжала накапливаться энергия, холод усиливался, и Гален заметил, что думает о холодных, в ниточку толщиной, прядях биотека, которые, сокращаясь и растягиваясь, проникли в него во время инициации, постепенно проложили себе дорогу по его рукам, по плечам, вдоль позвоночника, осторожно проникли в его мозг и устроились там. Они ввели в его тело программы, созданные Тенями, росли в нем и связывали себя с его организмом.

Сейчас он понял, что Бурелл обнаружила это программирование. Внутри каждой клеточки биотека она нашла крошечные микросхемы: некоторые в цитоплазме, намного больше — в самой клеточной мембране. «Кажется, микросхемы управляют ростом и функционированием имплантантов, устанавливают свой контроль над каждой клеткой». Она сравнила крошечные точечные группки микросхем на клеточной мембране с пунктирными линиями обесцвеченной кожи, которые образовывались вдоль позвоночника и плеч у каждого мага. Микросхемы программировали клетку, биотек распространял свою программу на самого мага.

Конечно, они могли сопротивляться этому программированию. Но сохранять контроль каждую минуту, каждую секунду до конца жизни… кто из них рискнет утверждать, что хаос никогда не вырвется?

Гален скрестил руки на груди. Он не просто выпустил хаос, он натворил намного больше. Уничтожение влекло его. Он понял, что сознавал это, на каком-то уровне, с того самого момента, когда он впервые напал на Элизара на ассамблее. Получив имплантанты, он боялся их использовать, боялся, что насилие вырвется наружу. Позднее он решил, что бояться надо не биотека, а себя самого, своих собственных инстинктов. Но какая разница? Биотек, помимо всего, содержал его ДНК. Он развивался, становясь его отражением, как открыла Бурелл. Биотек отражал процессы, происходящие в его разуме, его стиль мышления. Стал его эхом. Если Гален чувствовал желание уничтожать, то биотек лишь отчасти был виноват в этом, он знал, что отчасти сам в этом виноват.