Это верно, что привязанность способна ослабить решимость джедая. Но она также могла укрепить ее... как он был подкреплен сейчас своей любовью к Квай-Гону и Анакину. Без них он потерпел бы поражение задолго до этого момента.

И так, опираясь на них, он продолжал бороться.

Неловко, почти как калека, чуть не плача, поскольку светлая сторона так долго отвергала его, поскольку крик в его голове был таким громким, и поскольку его тело желало повиноваться этому зову, он перевалился через порог храма и попал в место, бывшее для него проклятием... ненавидевшее его так, будто было живым существом... пытавшееся, с каждым шагом и судорожным вздохом, прикончить его в Силе.

В тот момент, когда он ступил под своды храма, конструкция здания, возмущенного его присутствием, начала вибрировать. Отторгая его словно яд. Глубоко под ним, сквозь поверхность Зигулы, прошла дрожь. А голос в его голове начал кричать... и кричать... и кричать...

Решимость вновь пошатнулась. Он проковылял через вызывающее тревогу пространство храма ситхов к нишам, обустроенным в стенах здания. Крик в его голове усилился, становясь все громче... все необузданнее...

УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ ДЖЕДАЙ, УМРИ.

Каждый шаг, который он делал, превратился в пытку. Ад находился теперь внутри него, сжигая его заживо. Почти вслепую, смутно осознавая, что храм трясет - что его трясет - он свалился напротив стены и принялся тыкаться вслепую от одной ниши к другой в поисках артефакта, ответственного за его страдания. Той злобной штуки, которая желала его смерти. Когда же наконец его пальцы сомкнулись вокруг нее, ему показалось, что его кости горят огнем.

Сквозь размытую багровую дымку он уставился на то, что держал в руках: на древнюю черную стеклянную пирамидку, испещренную по всей своей поверхности кроваво-красными ситхскими символами. Голокрон. Она казалась живой в его руках, трепеща от ненависти и гнева, страха и отвращения. Сотрясаясь от необузданной мощи. Наполненная темной стороной так, что подобного ему не приходилось почувствовать или хотя бы представить себе когда-либо прежде. Такая маленькая вещица, при этом содержала в себе такую огромную и злобную мощь.

Его кости сейчас рассыпались, они обращались в прах. Он умирал... он умирал... Ситхи победили.

С последним вздохом он разбил голокрон. И огонь погас.

Лежа на спине, на сотрясаемом дрожью мозаичном полу, он прислушивался к тишине в своем сознании и не мог разобраться, что все это означает. Вглядывался в отдаленный потолок и, в недоумении, смотрел как тот ходит ходуном из стороны в сторону. Смотрел на раскачивающиеся стены. Вслушивался в каменные стенания храма ситхов.