– Мне разрешили попрощаться с ним, – выдавил Фэб. – Скрипач, я ухожу. Кир разрешил…

– Уходишь? Замечательно. Ну и вали! – выдохнул Рыжий. – Желательно побыстрее. Ты попрощался? Всё. Адьё.

– Я очень тебя прошу, дай мне час, – Фэб прикрыл глаза. – Пожалуйста, дай мне час – и я клянусь, что больше никогда в жизни вас не потревожу и не дам о себе знать.

– Это было бы очень хорошо. – В голосе Скрипача звучало отвращение. – Час? Это сказал Кир?

– Эн-Къера, отойдите с дороги, – приказал голос из-за спины Фэба. – Да, Рыжий, они посоветовались и решили, что дадут ему час. Ты не возражаешь?

Берта вошла в комнату, подошла к Скрипачу и остановилась рядом с ним. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Скрипач медленно кивнул.

– Ладно, – с неохотой произнёс он, вставая. – Учти, Эн-Къера, за комнатой мы будем наблюдать. И если ты вздумаешь выкинуть какой-нибудь фокус…

Фэб неподвижно смотрел на него.

– Идем, Рыжий, – попросила Берта. – Чем раньше этот час начнется, тем раньше он закончится.

– Вот это верно, – согласился Скрипач.

* * *

Фэб робко присел на краешек подиума и лишь потом заставил себя посмотреть на Ита. Тот полулежал, до пояса укрытый одеялом, и бессмысленным взглядом смотрел в потолок. Из-под опухших покрасневших век медленно сочились слёзы. Лицо выглядело чудовищно: отёкшее, опухшее, совершенно безжизненное. Волосы, когда-то длинные, чёрные, очень красивые, теперь срезаны на уровне плеч и пронизаны седыми нитями. Некогда снежно-белая кожа приобрела серо-жёлтый мертвенный оттенок и была вся испещрена тонкими шрамами – про эти шрамы Фэб уже знал, это снимали метаморфозные формы. Маркировали группы клеток-чужаков и вырезали их. Не разрушали, а просто вырезали. Под слабым местным наркозом. Практически на живую. У Скрипача тоже было полно таких шрамов, но Фэб не видел его не то что без одежды, а даже в майке с короткими рукавами и не сумел оценить весь масштаб – сейчас его передёрнуло.