Ху Цзюнь чувствовал себя механической куклой с плохо заведенной пружиной. Чудовищные перегрузки раздавили проклюнувшиеся было ростки паники и страха за свою жизнь. Рефлексы, наработанные за долгие годы тренировок, заставляли действовать.

Компьютер растерялся? Перейти на ручное управление!

Командир потянулся к подсвеченному тревожными огнями пульту. Чжан Ли последовал его примеру. Они слышали, как ревет за бортом… рассекаемый воздух? Поверх этого звука накладывался писк радара, который трезвонил с учащающейся частотой, словно кардиомонитор, регистрирующий беспокойное сердцебиение.

Если плотность атмосферы в несколько раз превышает расчетную, то посадочному модулю ни за что не достигнуть поверхности. Он сгорит, как болид. Вспыхнет огненным пауком, похожим на иероглиф юн – «вечность».

Но пока модуль держался. Компьютер выдавал данные по посадочной траектории, и нужно было лишь сохранять ориентацию модуля короткими импульсами двигателей.

– Ты все делаешь правильно, папа, – услышал командир голос дочери. – Я всегда буду с тобой. Остались последние ли пути.

Ху Цзюнь поглядел в иллюминатор. Линия горизонта была завалена, вдали угадывались очертания протяженного горного массива. На монотонном полотне пустоши проявлялись детали рельефа, – словно изображение на фотобумаге. Красные дюны, обширные кратеры, сухие русла древних рек… Где же цветущий Марс, к которому они так стремились? Неужели звезда-оборотень Хосин обманула их? Как несправедливо!..

И в следующий миг с каждого иллюминатора точно содрали красный светофильтр. Небо и приближающаяся поверхность планеты преобразились. Все стало и чужим, и узнаваемым одновременно.

Будто весь полет был фикцией, и дальше низкой орбиты Земли «Лодка Тысячелетий» не забиралась. Будто теперь экипаж возвращается в спускаемом аппарате, и посадка произойдет в степной части Китая, где-то на северо-западе.

Командир изумленно охнул и сразу ощутил, как его грудь сдавило еще сильнее. Ху Цзюнь выпустил рычаг управления, перестал бороться с перегрузкой, откинулся на спинку кресла. Лишь упрямый и, как выяснилось, психологически более годный для работы в дальнем космосе Чжан Ли все еще пытался спасти модуль.

Над горизонтом клубилась хмарь, сверкали молнии среди похожих на витые башни туч. По поверхности, которая секунду назад выглядела безжизненной пустыней, расползлись пятна зелени. Сухие русла рек наполнились водой, на мелкой волне заиграли солнечные блики.

Только кабина осталась неизменной: душной, провонявшей потом и теплым пластиком клеткой, из которой не сбежать.